Она была уверена, что та не гнушается использовать магию, чтобы доносить правильные мысли до паломников. А ещё отец всячески уходил от разговора, они пересекались только во время трапез в огромном зале, с такими давящими каменными сводами, что аппетит пропадал, и это злило. За четыре дня, проведённых за высокими стенами, она прониклась не дочерней благодарностью к отцу, а нетерпением и чувством собственного бессилия. И всё чаще задавалась вопросом, не это ли было целью отца: показать, что её может ожидать, если в поездке она будет проявлять свой характер.

Последние дни до отплытия, которые они провели в монастыре, в целом заставили Агату пересмотреть отношение к неожиданному подарку. Отец явно многое скрывал, иначе зачем бы ему понадобилось столь внезапное благословение богов.

Поэтому сейчас, вместо того чтобы предпочесть платью удобные брюки и промчаться верхом до самой пристани, Агата смирила свой нрав и чинно сидела в экипаже, украдкой зевая и стараясь держать голову ровно – так меньше укачивало.

– Юной госпоже надо чаще посещать молитвы, – обманчиво мягким голосом проговорила Элен, продолжая посматривать на Агату, будто проверяла, достаточно ли целомудренно и аккуратно лежат складочки её платья. – Тогда спится спокойно и легко.

Агата в ответ мило улыбнулась, размышляя по ходу движения экипажа, умеет ли кирия Элен плавать, и пробежалась глазами по строчкам, неожиданно зацепившись за знакомую фамилию:

– Кирия ди Арс была целительницей? Это же мать Джонотана? Я и не знала.

– Что? – ди Эмери оторвался от бумаг.

– Тут сказано, – Агата продемонстрировала текст, – что она могла лечить женские недуги и много путешествовала с мужем. Надо же.

– Эти путешествия плохо для неё закончились, – мрачно ответил отец, отвернувшись, и Агата поняла, что расспрашивать дальше бесполезно.

– Все эти путешествия по воде противоественны, – неожиданно горячо поддержала Элен.

– Но тем не менее вы едете с нами, – заметила Агата, заложив книгу пальцем и радуясь возможности получить чуть больше информации.

Но на этот раз и Элен повела себя странно: она коротко вздрогнула, бросила быстрый взгляд на ди Эмери и чуть нервно сжала в руках вышитый платок, которым утончённо промакивала вспотевшее от духоты лицо.

– Это меньшее, что я могу сделать, – торопливо ответила она и тоже смолкла.

Агата вопросительно приподняла брови, рассчитывая на продолжение, но отец только хмыкнул и снова углубился в бумаги, хотя чем ближе они были к порту, тем мрачнее становилось его лицо, и дело было не только в предстоящем путешествии по морю. Он как-то нервно придерживал небольшую деревянную коробку, которую тащил из самого монастыря. Один обшарпанный край торчал из-за пазухи, и отец то и дело раздражённо поправлял ношу.

– Что ты прячешь? – поинтересовалась Агата, не ожидая ничего интересного.

Наверняка в этой коробке еще бумаги, а среди тех бумаг – какие-то совсем старые (и очень важные) бумаги. Казалось, отца хлебом не корми – дай записывать где-то цифры и вести подсчёты, кто и сколько ему ещё должен.

– Не твоё дело, Агата, – слишком резко отозвался отец, дёрнувшись. И тут же взял себя в руки, подняв на неё хмурый сосредоточенный взгляд. Его голос стал заунывно-нравоучительным: – Займись чем-то более полезным. Например, повтори с Элен слова молитв. Перед путешествием по морю это лишним не станет.

Агата тихо хмыкнула, но послушно склонила голову в ответ.

Ей так и не удалось выяснить детали предстоящего путешествия, но зато она знала, что должна послужить дополнительным стимулом для заключения сделки. Отец хотел контракт, согласно которому он станет единственным поставщиком. И, как он выразился, ради этого она и должна постараться.