– Пейдж? Вы меня слышите?

– Я не могу пойти в Китайский квартал, – наконец откликнулась она. – Почему вы просите меня об этом? Полиция занимается расследованием. Я ничего не смогу сделать. И вы тоже.

– Я уже сделал кое-что.

– Что? – Ее сердце забилось втрое быстрее. – Что вы сделали?

– Я нашел Жасмин Чен. Она живет в двух кварталах от того места, где напали на вашего отца. Я хочу поговорить с ней. Присоединяйтесь!

Пейдж совсем растерялась от такой новости. А она хочет поговорить с Жасмин? Неужели она готова встретиться с женщиной, возможной любовницей отца? Она не может, нет, особенно после ночи без сна, когда ее разум словно в тумане.

– Я не могу пойти прямо сейчас, – поспешно ответила она.

– Все в порядке. Я иду один.

– Нет, это семейное дело, – возразила Пейдж. – Я хочу, чтобы вы держались от него в стороне.

– Пока я не верну статуэтку бабушке, дела вашей семьи – мои дела. Я еду на встречу с Жасмин Чен, с вами или без вас. Если ваш отец заходил к ней вчера, то, возможно, дракон был при нем. Она может оказаться последней, кто с ним говорил. Я уверен, что опережу полицию. Женщина, надеюсь, охотней поговорит со мной, чем с людьми в форме, особенно если ее отношения с вашим отцом…

– Стоп! – Пейдж не могла позволить Райли, потом полиции, потом еще бог знает кому говорить с Жасмин без нее. Что делать, если Жасмин скажет что-то компрометирующее отца, его репутацию, имя Хатуэй? – Я пойду с вами. Не хочу, чтобы вы говорили с ней без меня.

– Вас подвезти?

– Я возьму такси. – Пейдж запомнила адрес, который дал ей Райли, закрыла телефон и встала.

Ее дед и Мартин сейчас с отцом, а мать скоро вернется. Она должна поехать на эту встречу с тайной надеждой, что у Жасмин Чен нет личных отношений с ее отцом, что все их встречи исключительно деловые. Тот факт, что китаянка живет недалеко от места нападения на отца, еще ни о чем не говорит. Потеряла браслет – с кем не бывает? Отец тут ни при чем, если, конечно, браслет не его подарок.

Трезвый анализ немного поднял ей настроение. Если повезет, недоразумение разъяснится в течение часа и никогда больше она ничего не услышит о Жасмин Чен.

Райли спустился по узкому переулку, одному из тех, что бежали позади главных улиц Китайского квартала. На Дэвида Хатуэя напали в этом переулке, и, видимо, никто ничего не видел и не слышал. Это обычное явление в районе, где гораздо полезней для здоровья не отличаться особой наблюдательностью. Вот и сейчас молодой человек, усердно подметавший тротуар перед магазином, заторопился внутрь и закрыл за собой дверь, явно не желая вступать в разговор.

Райли остановился там, где на земле валялись обрывки желтой ленты полицейского ограждения, и снова спросил себя: какого черта такой человек, как Дэвид Хатуэй, здесь делал?

Осмотр переулка возле места преступления ничего не дал. В нижних этажах здания ютились маленькие мастерские, компании мелких торговцев, фотостудия – ничего такого, что бы могло иметь общее со статуэткой дракона. Он увидел несколько дверей без вывесок, открывавшихся со стороны переулка, которые могли вести куда угодно.

Посмотрев вверх, Райли заметил квартиры на втором, третьем и четвертом этажах. Сушилось белье на пожарных лестницах, в открытых окнах надувались от ветра потрепанные занавески, и едва ли сквозь них можно разглядеть происходящее в темном переулке.

Все, что он видел, говорило о том, что здесь люди борются за выживание в мегаполисе. Маленькие квартиры с изношенными трубами и электропроводкой, множество людей, обитающих в тесноте. Стоит ли удивляться, что Дэвида Хатуэя ограбили в таком месте, как это? У него должно быть больше здравого смысла – можно ли гулять здесь поздно вечером?