От его нахальства у меня пульс взлетает, а к щекам безо всякого на то желания приливает кровь. Быстро хватаю одного из слонов, делаю ненавязчивый шаг в сторону и фиксирую взгляд на одной точке. Держу фигурку в руке, вспоминая ощущения, потом беру другую, и рука сразу же «узнает» ту самую. Это так странно, пальцы как будто помнят каждую шероховатость и каждый изгиб. Смотрю на Дениса в растерянности, а он строит недовольное лицо:

– Только не говори мне, что это они же.

– Я уверена в этом, как ни в чем в своей жизни.

– Ошибки быть не может?

– Я довольно долго тискала эту фигурку, чтобы почувствовать разницу. Ты давно тут был?

– Пару недель назад, приезжал посмотреть, все ли в порядке.

– Ключи, я так понимаю, есть у уборщицы?

– Как и код от сигнализации. И их две, работают по сменам, такую махину каждый день убирать не каждый справится, даже когда нужно только смахнуть пыль. А еще я знаю умельцев, перед которыми открыты любые двери и, учитывая, что тут никто не живет, проделать это легче легкого.

– Ну поспрашивать и посмотреть на реакцию-то можно, – предлагаю робко, пряча взгляд, потому что одного такого умельца, как выяснилось, знаю и сама и он преподносит все больше и больше сюрпризов.

– Конечно, – соглашается охотно, а я ставлю фигурку на место.

– Посмотри, может что-то вернули, а что-то, наоборот, взяли на время?

– Ты думаешь? – возмущенно округляет глаза, а потом трет лицо руками и направляется к столу, включая ноутбук. – Нужна помощь. Я не помню все, что есть в этом доме, но месяц назад приходил оценщик и все сфотографировал. Будем двигаться из комнаты в комнату и сравнивать оригинал с изображениями.

– И ко дню моей смерти закончим, – киваю, улыбнувшись, а он прыскает, а потом достает телефон, который начал трезвонить в его кармане.

– Как на счет прогулки после завтрака?

– Спрашиваешь! – возмущаюсь, погладив впалый живот, а он широко улыбается и ведёт меня на выход из кабинета, приобняв за плечо.

От его прикосновения снова бросает в жар, но как-то неправильно: хочется повести плечом, стряхивая его руку. Но, быстро прикинув расклад, от порыва сдерживаюсь: портить едва зародившуюся дружбу не следует, учитывая, что он в деле гораздо глубже, чем думает сам или пытается убедить меня.

– Из твоего ресторана? – спрашиваю за завтраком, с аппетитом уплетая омлет с овощами и сыром, а он согласно кивает:

– Бывала там?

– Господи, нет, конечно, – отвечаю возмущенно, – не помню, говорила ли тебе, но я люблю обе свои почки, – он хрюкает и давится едой, а я сочувственно похлопываю его по спине и говорю уже серьезно: – Но с улицы выглядит просто потрясающе.

– Спасибо, – хрипит, начав дышать. Вытирает выступившие слезы и качает головой: – Рыжая, ты убьешь меня раньше, чем кто-то убьет тебя.

– Я заберу с собой всех, кто когда-либо меня касался, – заявляю, глядя ему в глаза не моргая. Денис чуть сощуривается и вытирает руку, которой меня обнимал, о штанину. Не выдерживаю его паясничество и громко фыркаю, опуская глаза. – Есть идеи, кто мог придумать эту игру? – съезжаю на более безопасную для моего душевного равновесия тему.

– Только одна – кому-то я как заноза в заднице.

– При чем тут ты? Из-за клуба? – поражаюсь такому повороту мысли. – Просто публичное место, где полно народу всех стадий опьянения, а значит, больше шансов, что кто-то сыграет.

– Я бы тоже так думал, если бы не одна маленькая деталь, – кивает хмуро, а я напрягаюсь и навострят ушки. – Первая подсказка была в моем ресторане.

– Что? – приоткрываю рот, а он кривляется: