— То есть, вместо того, чтобы следить за ворами, ты присматривал за моей сестрой? – усмехнулся Виго, запрокидывая голову и передвигая полотенце со льдом на лоб. – Эх, Морис, Морис!

— Ну не то, чтобы присматривал… Но и это тоже, — ничуть не смутился Морис, — я же искал странности. И я нашёл их столько, что ты сначала меня дослушай, а потом будешь делать выводы. Так вот, после этого танца сеньорита Оливия была сильно расстроена и собралась уходить, и тут к ней подошёл с бокалом вина какой-то мужчина.

− А мужчины к сеньорите Оливии подходить без твоего разрешения не должны? − всё с той же усмешкой перебил его Виго.

− Зря смеёшься, хефе! На нём была маска с вороньим чучелом на голове. И он настойчиво предлагал твоей сестре немного вина и хотел пригласить её на танец. Ну и это бы ладно… почему бы и нет, фиеста же! Но тут я увидел, как он держит бокал, − Морис оттопырил мизинец и безымянный палец, а оставшимися подхватил пустую кофейную чашку. – Вот так. Собственно, можешь назвать это чутьём или ещё чем, но скажи спасибо, что твоя сестра не успела пригубить это вино. Когда я увидел, как он держит бокал, то сразу вспомнил хозяйку цветочного салона Палому Ньето. Помнишь, как она описала того, кто покупал цветы, те хризантемы для твоей сестры? «На левой руке у него два пальца не сгибались. Мизинец и безымянный, он так странно их оттопыривал, и было видно, что на ладони у него шрам…»

Морис поставил чашку и снова принялся ходить по комнате, размахивая руками, и в таком возбуждённом состоянии Виго его раньше не видел.

− Я подошёл поближе и сразу понял: это он! И увидел этот шрам на руке. И знаешь, как и говорила цветочница, он был каким−то неестественно бледным, не альбинос, конечно, но очень светлый, я бы даже сказал, что это какая-то болезнь, потому что светлая кожа у него была на лице, а вот на шее − пятнами. И чутьё мне подсказало - где он собирался довершить начатое! На фиесте! Умереть вместе или убить объект своего обожания на карнавале – вот что он задумал! Всё сходилось, − Морис хлопнул пальцами по ладони. – Но не на того напал! Уж прости, хефе, я повел себя несколько неподобающе, и, надеюсь, ты не вызовешь меня за это на дуэль, потому что я позволил себе в отношении сеньориты Оливии кое-какие вольности. Я повёл себя несколько… ну, ничего такого, но мне надо было увести её от этого человека, − усмехнулся Морис. – Ну, в общем, опустим подробности. Но мне удалось стащить с него шейный платок и маску, и увидеть его лицо. Я увёл сеньориту Оливию, пригласив на танец, и забрал у неё бокал, а этому красавцу велел проваливать. Бокал, кстати, я сохранил, надо проверить, что в нём было. Потом я отправил сеньориту Оливию в её комнату и велел запереться изнутри. И попросил сеньору Кэтэрину отыскать мне этого бледного любителя поэм и хризантем, пока он не удрал с праздника. Она мне, кстати, помогла, и ещё указала на подельника твоей воровки, с которой ты отплясывал, надо сказать, весьма эффектно. Сеньора Кэтэрина сказала мне, что он эйфайр, и что он ворует драгоценности, и была права. В общем, я кликнул сеньора Джулиана, и мы пошли их ловить, правда погнался я за одним, но поймал другого, получил, как видишь, по морде, но того бледного любителя хризантем я всё-таки успел ранить из своего револьвера, хоть он и убежал. И, да, я видел его лицо и сам смогу его опознать. Так что, я считаю, что было и второе покушение – на сеньориту Оливию. Я спас ей жизнь – можешь не благодарить, − усмехнулся Морис и снова потёр подбитую скулу.