В одиннадцатом классе мистер Мак-Каутри посоветовал ей подумать о профессии медика.

– Хорошо, – ответила она.

Теперь, задним числом, Глория не сомневалась, что он подразумевал «медсестру» либо «стоматолога-гигиениста», но тогда приняла его слова всерьез. «Доктор Мендес» – ей нравилось, как это звучит. И она решила стать доктором.

Мама одобрила это решение и даже выдавила улыбку, когда Глория влетела в дом, размахивая письмом, которым университет штата Калифорния уведомлял ее, что ей назначена стипендия. Глория поцеловала Маму и вспрыгнула на диван, думая: «Может, теперь наши дела пойдут на лад».

– Чудесно, – сказала Мама.

Глория была взволнована не настолько, чтобы пропустить мимо ушей прозвучавшую в голосе Мамы фальшивую нотку. Похоронную, достигавшую крещендо 20 апреля, когда Мама звонила на работу и сказывалась больной, чтобы провести этот день в сумраке и одиночестве. Достижения дочери не столько радовали Маму, сколько позволяли ей на время забыть о боли, и Глорию это злило. Она опасалась, что вся ее жизнь так и будет состоять из обезболивающих успехов.

В день, когда она впервые отправилась в колледж, Мама проводила ее до остановки автобуса. Глории это показалось нелепым, однако возражать она не стала.

– Надеюсь, – буркнула Мама, – все это чему-то тебя научило.

Все это? Впрочем, Глория поняла, о чем речь. Все это было нескончаемой жертвой, требующей нескончаемых вознаграждений. Все это гнало ее из аудитории прямиком в библиотеку, не оставляя времени для футбольных матчей, тусовок, авангардистских постановок «Двенадцатой ночи»; все это было инерцией вины. Погибшим мужем, сбежавшим любовником, тысячами миль, миллионами мозолей и деньгами. Деньгами. Деньгами.

– Зачем они тебе?

– Мне нужны учебники, Мама.

– Сходи в библиотеку.

– И нужен рюкзачок.

– У тебя есть рюкзачок.

– Мне нужен такой, с каким меня не будут принимать за бездомную.

– У тебя прекрасный рюкзак, – сказала Мама, – из самой…

– Я знаю. Из швейцарской армии. Знаю.

– Тогда зачем тебе новый?

– Ладно, – сказала Глория. – Бог с ним, с рюкзаком. И все-таки мне нужны…

– Еще что-то?

– Мне нужны двадцать долларов, чтобы записаться на курс оказания скорой помощи.

– Тебе же оплатили учебу, – удивилась Мама.

– Это факультатив.

– Но зачем тебе еще один курс?

– Для записи в дипломе. А кроме того, он поможет мне при поступлении в медицинскую школу.

– И за него берут добавочные деньги?

– Деньги нужны для оплаты преподавателя.

– Я знаю, для чего они нужны. Если не для преподавателя, то зачем же их с тебя брать? А кормить тебя там будут?

Глория притронулась к руке матери, к ее отвисшей коже:

– Давай считать так: это приблизит меня к диплому врача.

– А разве ты не получишь его и без медицинской школы?

– О господи…

Глория не могла понять, как удается энтузиазму, с которым мать относилась к ее учебе в колледже, сочетаться с прижимистостью по части необходимых для этой учебы трат.

– Скажи, на что ты копишь деньги? – сердито спросила она.

– Ну ладно. Сейчас. – Мама вытащила чековую книжку.

– А наличных у тебя нет?

– По-моему совершенно не важно, в каком виде ты получишь деньги.

– Да, ты права, хорошо…

Глория ждала, протянув перед собой ладонь. Однако Мама писать вдруг перестала:

– Нет, если деньги тебе не нужны, я не дам.

– Нужны.

– Даже чеком?

– Чего мне не нужно, так это подачек.

– И ты уверена, что хочешь стать врачом?

– Уверена, – ответила Глория. И она была уверена.

Уверена абсолютно.

Воспоминание о листке бумаги, оторванном по линии перфорации…

…обратилось в стук гравия, бившего в брюхо машины.