Щелкнув крышечкой кулона, из-под фото своего сына Хань Хао выковырял отрезок проволоки. Через несколько секунд наручник на левой руке был разомкнут…

Несколько минут спустя

– Начальник Хань! – Инь Цзянь вежливо постучал по двери кабинки. – Вы скоро?

Ответа не последовало.

Инь Цзянь насупил брови и, опустившись на пол, заглянул под дверь. Внутри различался только унитаз.

Вспрыгнув, лейтенант пинком вышиб дверь. В кабинке было пусто, и только браслеты наручников легонько покачивались на трубе.

Ло Фэй подлетел через несколько минут. Он изумленно уставился в кабинку, после чего, полыхая взглядом, повернулся к Инь Цзяню:

– Как он разомкнул эти наручники?

– Н-не знаю, – пробормотал Инь Цзянь.

– У него что-то было при себе? Вы его что, не обыскивали?

– Всего лишь кулончик, – невпопад ответил Инь Цзянь, чувствуя, как немеет живот. – С фотографией сына внутри.

Ло Фэй, игранув желваками, что-то буркнул. Затем присел на корточки и нашарил что-то на полу смежной кабинки. Какой-то кусочек вроде ногтя…

– Это? – Он на пальце протянул предметик лейтенанту.

Мелкая фоточка улыбающегося сына Хань Хао.

Инь Цзянь кивнул. Он был бледен.

Вместо того чтобы распекать провинившегося, Ло Фэй начал немедленно отдавать распоряжения:

– А ну живее! Оповестить все автовокзалы и порты в радиусе десяти километров, промониторить его родных и друзей! Ни денег, ни телефона у него нет, так что далеко уйти он не успел. Выполнять!

Инь Цзянь из стойки смирно молча таращился на капитана.

– Инь Цзянь! – рявкнул Ло Фэй, хлопая его по плечу. Тот вздрогнул.

– Вы… мне? – ошалело спросил он.

– А кому же еще? – недоуменно спросил Ло Фэй.

– Слушаю! – мучительно покраснев, выпалил офицер и понесся выполнять указания.

14:26

Вернувшись в полицейское управление, Му Цзяньюнь первым делом направилась к Ло Фэю отчитываться.

– Психическое состояние девушки значительно стабилизировалось, – сообщила она. – Хотя воспоминания о деталях убийств довольно расплывчаты. Что довольно типично для тех, кто пережил такую значительную травму.

В голосе Му Цзяньюнь чувствовалась некоторая недосказанность.

– Давайте прямо, – сказал Ло Фэй. – Что вы узнали?

Му Цзяньюнь отреагировала легкой усмешкой:

– В предыдущую встречу у нас возникла, как бы сказать, двусмыслица: почему девушка выжила, несмотря на то что получила «письмо смерти»? Так вот, теперь понятно, почему Эвмениды ее пощадили. Прежде чем выйти из номера, убийца сказал ей, что в каком-то смысле она уже умерла.

– Метафора, что ли?

– Вы только представьте, что ей довелось пережить. Двое близких друзей убиты у нее на глазах. Учитель отрубил себе руку, чтобы спасти ее. По словам Эвменид, это была ее кара, только отмеренная по-иному.

Ло Фэй задумался.

– Это не похоже на обычный стиль Эвменид, – сказал он наконец.

– Да, – согласилась Му Цзяньюнь. – Убийца впервые действовал на свое усмотрение. Напрашивается мысль, что смена методики – лишь один из примеров того, как разнятся версии Эвменид – наставника и его ученика. При определенных обстоятельствах этот новый палач способен выказывать то, чего был лишен его предшественник, – снисхождение.

– Прекрасный анализ. – Ло Фэй поскреб щетину на щеке. – Даю вам перерыв на отдых – вы его заслужили. А в пять встречаемся снова: пора нанести визит учителю У.

– Вы думаете, он готов к встрече с нами?

– Врачи говорят, операция по приживлению кисти прошла успешно. А учитывая его возраст и тот факт, что Эвмениды не угрожали напрямую его жизни, психическое состояние учителя должно быть более стабильным, чем у девушки. Если повезет, то мы сможем нащупать пару новых зацепок.