Пуговицы я застегивала десять минут – настолько пальцы онемели от болеутоляющего. Идя по коридорам, я держалась рукой за стену. Мир стал зыбким и ненадежным. Туфли я несла в другой руке, собираясь надеть их перед входом в столовую, – боялась поскользнуться на натертом паркете.

Тени расползались по обнаженным рукам, от плеч до запястий. Истончаясь, они обвивали пальцы и густо синели под ногтями. Они обжигали болью, немного притупленной лекарством. Кивком головы я удержала стражника, собиравшегося распахнуть двери столовой, и обулась.

– Теперь открывай, – сказала я, и он послушно надавил на дверную ручку.

В просторном зале было тепло: на столе мерцали свечи, а в камине потрескивал огонь.

Ризек, озаренный пламенем, крутил в пальцах бокал. Справа от него маячила Има Зетсивис – жена Узула Зетсивиса, который входил в ближний круг нашей матери.

Я посмотрела на Иму. Еще молода, по крайней мере, гораздо моложе мужа, но волосы уже белые как снег, подумала я. А еще у Имы оказались изумительные синие глаза и не сходящая с губ улыбка.

Прочие присутствующие не представляли для меня особого интереса. Слева от брата стоял Вас, куда же без этого типа. Его двоюродный брат, Сузао Кузар, подобострастно хохотал над какой-то шуткой Ризека. Рядом околачивался наш кузен Вакрез, специалист по муштровке солдат, жадно допивавший вино, его супруга Малан и Лети – взрослая дочь Зетсивисов. И, наконец, Зег Радикс, которого я лишь однажды видела на похоронах его брата Кальмева – солдата, которого убил Акос Керезет.

– Наконец-то! – Ризек махнул мне рукой. – Все знакомы с моей сестрой Кайрой?

– А на тебе платье твоей матери, – заметила Има. – Как изысканно!

– Мой брат попросил меня одеться элегантно, – старательно выговорила я онемевшими губами. – А моя мать славилась своим вкусом по части нарядов.

Ризек метнул на меня злобный взгляд и поднял бокал:

– За Илиру Ноавек! – провозгласил он. – Да проведет ее Ток по тропе подвигов!

Все дружно осушили бокалы. Лакей безмолвно предложил поднос с напитками, но я отказалась: горло заледенело, и я вряд ли смогла бы проглотить хоть каплю. Ризек намеренно повторил слова священника, сказанные на похоронах нашей матери, дескать, не забудь их, сестричка.

– Иди сюда, малышка Кайра. Дай-ка я на тебя погляжу, – произнесла Има. – Впрочем, не такая уж ты и малышка. Сколько тебе исполнилось?

– За моими плечами десять Побывок, – ответила я стандартной формулой, показывающей, сколько сезонов человеку удалось выжить, а не сколько он прожил вообще. – Однако я начала рано, следовательно, мне… да, через несколько дней будет шестнадцать, – уточнила я.

– Ах, как чудесно быть юной и считать дни! – рассмеялась Има. – В общем, ты еще сущее дитя, хотя и весьма долговязое.

Има обладала не столь редким, но настоящим талантом исподтишка уколоть собеседника. Назвать меня «дитя» было самой безобидной шпилькой из ее арсенала.

Улыбнувшись, я направилась к камину.

– Лети, ты ведь знакома с Кайрой, не так ли? – спросила Има у своей дочери.

Лети Зетсивис оказалась на голову ниже меня, но старше на несколько сезонов. На шее у нее висел кулон: жучок-фензу в стеклянном шарике. Мертвое насекомое до сих пор светилось.

– Нет, – ответила Лети. – Я бы пожала тебе руку, Кайра, но…

Она дернула плечиком. Словно в ответ тени метнулись к моему горлу. Я подавила стон.

– Будем надеяться, что ты никогда не заслужишь подобной чести, – холодно вымолвила я.

Лети вытаращила глаза, и в зале вдруг сделалось тихо. А я сообразила, что сыграла на руку Ризеку: он хотел запугать своих приближенных с моей «помощью».