- А снять его можно? – не могла не спросить я.

- Не думаю. Но сам дракон уверен в обратном. Он вбил себе в голову, что избавить его от проклятия может только Мари. И с тех пор, как нас сюда привезли, почти месяц проводил над ней какие-то опыты. К счастью, ничего не добился. Правда, в последнее время всё реже забирал Мари с свою лабораторию. Но вчера вечером её снова увели. А когда она вернулась, я впервые видела, как моя несгибаемая волевая сестра плачет. А потом…

Дальше и так ясно. Кто-то попытался наложить на себя руки, чтобы угробить ненавистного дракона. Да уж, тут не просто вражда, а нечто куда более страшное и серьёзное.

- В чём суть проклятия? – поинтересовалась я.

- Точно не знаю, - ответила Сэльма. – Да и Мари прямо не рассказывала. Лишь обмолвилась, что он сам продлил свою агонию. Говорила, что сына Хаоса убьёт его же сила, а ей нужно всего лишь немного подождать. – Чуть смутившись, добавила: - Но она в последнее время на самом деле была не в себе. Иногда ни с того ни с сего начинала смеяться, бубня под нос, что возмездие уже близко, а тер Вистер почти на грани. Что-то приговаривала, нашёптывала. Иногда… - девушка сглотнула, - по ночам чертила узоры своей кровью прямо на полу.

Какая жуть! Ух! Надеюсь, мы с этой сумасшедшей никогда не встретимся.

- Слушай, как я поняла, магией наделена душа, а тело – всего лишь проводник. Так? – спросила я и, дождавшись кивка, продолжила: - Но, если в этом теле я, а Арден до сих пор жив, получается, что и Маринет жива. Так?

Она задумалась и всё-таки снова кивнула. И это только подтверждало мысль, что Мари сейчас в моём мире и в моём теле. Живёт моей сытой, налаженной жизнью, пока я тут вынуждена разгребать тот бедлам, который она после себя оставила.

Но посокрушаться по этому поводу можно и позже. Сейчас на повестке дня ещё один важный вопрос.

- Почему ты уверена, что Арден убьёт нас, если убедится, что я не Маринет?

- Это же очевидно, - грустно усмехнулась Сэльма. – Все драконы жестокие и злые создания! Едва он осознает, что надежды снять проклятие нет, сразу же сорвётся на нас. У него не останется причины держать в замке пленниц. А отпускать точно не станет, ведь мы для него презренные тёмные с мятежной Малриты.

В свете рассказанного Сэльмой, получалось, что лорд Гартон не такой уж и негодяй. Он первый сообразил, что проклятый Арден может натворить глупостей, потому и взял с Вирджина и Сэльмы клятву. Но почему не заставил поклясться меня? Почему позволил рассказать его светлости правду… в которую тот всё равно не поверил?

 Странно всё это. Если милорд и желал кому-то добра, то точно не мне. Не захотел лишать друга последней надежды? Возможно. Или причина в чём-то другом? Но тут так с ходу не разобрать.

Всё это следовало как следует обдумать и проанализировать. Всего за день в этом мире я получила слишком много противоречивой информации, состоящей в основном из личных мнений разных людей. Садовник называл Ардена хорошим мальчиком, Вирджин говорил о нём с искренним уважением, Сельма, наоборот, отзывалась о хозяине замка, как о жестоком вспыльчивом негодяе. Сама я после одной единственной встречи просто была на него зла, но вынуждена признать, что даже будучи на взводе, ничего плохого он мне не сделал. Заставил замолчать? Отправил работать в сад? Это уж точно нельзя назвать ужасным наказанием.

Одно ясно: Маринет для его светлости – единственный шанс выжить. И если он узнает, что этого шанса у него больше нет, то может поступить самым неразумным образом. Не зря говорят, что самые страшные люди - те, кому нечего терять.