Уэллс был членом британской элитарной олигархической группы планирования под названием «Коэффициенты». Другими словами, за спиной Герберта Уэллса стояли самые влиятельные люди Британской империи, принадлежавшие к элите тайных обществ и финансовых кругов. Писатель занимался сбором информации для политической разведки, целью его работы были Германия и Россия, Уэллс даже принимал участие в составлении документа, названного Версальским миром, – договором переустройства мира после Первой мировой войны. Нацисты об этой деятельности писателя знали, поскольку как только в 1933 году пришли к власти, то тут же запретили книги Уэллса, а позже, к концу, стало известно, что его имя было внесено в Чёрную книгу – список британцев, подлежащих немедленному аресту после предполагаемого вторжения фашистов на Британские острова в 1940 году.

Впервые Уэллс посетил Россию в 1914 году, проведя в Санкт-Петербурге и Москве две недели. Второй раз он приехал по приглашению одного из лидеров большевиков Льва Каменева в 1920-м. Во время этого визита писатель жил у Максима Горького, захаживал к Федору Шаляпину и встречался с Лениным. Свои впечатления от поездки он изложил в книге с красноречивым названием «Россия во мгле», в которой Ленина он снисходительно назвал «кремлёвским мечтателем». В 1934 году Уэллс вновь посетил СССР, был принят Сталиным и записал: «Я сознаюсь, что подходил к Сталину с некоторым подозрением и предубеждением. В моём сознании был создан образ очень осторожного, сосредоточенного в себе фанатика, деспота, завистливого, подозрительного монополизатора власти. Я ожидал встретить безжалостного, жестокого доктринёра и самодовольного грузина-горца, чей дух никогда полностью не вырывался из родных горных долин… Все смутные слухи, все подозрения для меня перестали существовать навсегда после того, как я поговорил с ним несколько минут. Я никогда не встречал человека более искреннего, порядочного и честного; в нем нет ничего тёмного и зловещего, и именно этими его качествами следует объяснить его огромную власть в России». Невозможно поверить, что Уэллс был настолько наивен, что Ленин и Сталин очаровали его на первых же свиданиях, хотя оба угрюмых невротика, когда это было им нужно, могли быть весьма обаятельными. Скорее всего, целью таких литературных отчётов было сохранение дружбы с большевистскими вождями, чтобы иметь возможность составлять отчёты реальные. Но «порядочные и честные» чекисты переиграли британца, подведя к нему через Горького опытную авантюристку, называвшую себя, в зависимости от обстоятельств, графиней Закревской, Марией фон Будберг, баронессой Бенкендорф и Унгерн-Штернберг, но получившую известность как Мура Будберг. Трактирный романс «Летучая мышь»: «Я дочь камергера…» – это как раз о ней. До 1917 года Мария Игнатьевна, выдававшая себя за дочь отставного сенатора и члена Государственного совета, вращалась в столичном полусвете и была завербована германским шпионом фон Эгбером. Оба быстро попали в поле зрения русской контрразведки. Мура стала агентом жандармского полковника Владимира Алексеевича Курново и перешла по наследству от «царской охранки» в ЧК. Самозваная графиня-баронесса стала доверенным секретарём Максима Горького, с которым находилась в самых близких отношениях, а от него, когда Горький после лечения за границей вернулся в СССР, перебралась к Уэллсу, с которым Горький был хорошо знаком.

Некоторые исследователи считают, что чекистов интересовали социально-философские и технические пророчества Уэллса. Первая авторская редакция романа «Машина времени» была перегружена формулами, якобы пригодными для создания фантастического агрегата, из-за чего и была отвергнута издателями. А руководители ЧК Яков Петерс, подобравший оставшуюся после революции не у шпионских дел Муру, и Глеб Бокий интересовались, среди прочего, и всевозможными тайнами на грани сверхъестественного, для поисков которых приспособили профессора Варченко и убийцу немецкого посла Мирбаха, друга Есенина, чекиста-авантюриста Якова Блюмкина. С приходом к власти Сталина вся компания была в его стиле без шума устранена. Мура же, с увяданием её соблазнительной прелести – красавицей в классическом понимании она не была никогда, – через некоторое время вновь оказалась не у дел. Однако даже будучи уже стара и бедна, но не оставив привычки сразу же пускать любые оказавшиеся в её руках деньги на ветер, Мура предпочла уничтожить свой личный архив, хотя могла и продать. Что было целью её взаимоотношений с Уэллсом, мы не знаем, однако вряд ли московское начальство ставило перед агентессой задачу разузнать формулы машины времени. Самое большое, что она могла сделать, – как-то повлиять на творчество, в том числе политическую аналитику писателя. Самое меньшее – сообщать куда следует о его проектах и контактах.