Пока мысли Татьяны Николаевны неслись семимильным галопом по оврагам и пригоркам, подгоняемые лихим наездником по имени «ревность», наш герой и сам пребывал в довольно странном состоянии. Он никак не мог сосредоточиться. Он вместе со всеми улыбался, вёл непринужденный светский разговор и даже смеялся удачным шуткам Петровского, но при этом всё происходящее казалось ему нереальным. Он будто не сидел в этой комнате, а парил где-то под потолком, силясь приземлиться на собственное место за столом. Он вообще не понимал того, что с ним происходит.

«Может, я просто опьянел? – лихорадочно соображал он. – Я просто выпил вина на голодный желудок. От этого у меня так сильно кружится голова… Господи, что это? Как такое возможно? Что за глаза? Зачем она так смотрит на меня? Да, нет же, не смотрит. Она скромно отводит взгляд. Что за девушка! Кто она такая? Каких кровей? Боже, как она прекрасна! А шея, а поворот головы. А губы. И эта лёгкая чудинка во взгляде и отрешенность. И кротость, и обаяние. И порода. Боже, откуда она такая? И если бы сейчас все исчезли разом, я подошёл бы к ней и поцеловал её. Она богиня, и она – ведьма. Так не бывает…»

Очнулся он только тогда, когда ужин подходил к концу, и прислуга убирала со стола серебряные креманки из под сливочного десерта. Боковым зрением он видел, как Барбара встала из-за стола, поблагодарила хозяев за ужин и грациозно выпорхнула из комнаты. А её молчаливый супруг сухо кивнул. По-видимому, этот господин считал себя настолько важным, что всё происходящее вокруг он воспринимал как должное. Более словоохотливым казался лишь Петровский. Он искренне хвалил все блюда, мастерство повара и гостеприимство семейства Гладышевых. После ужина, с разрешения хозяев, он закурил сигару и, ловко присев на диван, сообщил:

– Господа, я умышленно не стал за трапезой заговаривать о предмете нашего визита. Простите, но за едой я стараюсь не вести серьезных разговоров. Это, знаете ли, мешает пищеварению. А обсудить детали предстоящего мероприятия нам крайне необходимо. Если вы позволите, то я зайду к вам, Татьяна Николаевна, завтра с утра, и мы обговорим с вами все подробности. Я буду очень признателен вам, Михаил Алексеевич, если вы найдёте возможным, присутствовать при оном разговоре. Простите, что я не обратился к вам первому с этим вопросом, как к главе семейства.

– Да, бог с вами, – улыбнулся Гладышев. – Я слишком далёк от всей этой метафизики и веры в сверхъестественное. Поэтому полностью доверяю вас в руки моей второй половины. Это она у нас в доме отвечает за досуг и развлечения.

– Славно, – выпустив дым из ноздрей, хмыкнул Петровский. – Досуг? – он снова хохотнул. – Скажите, Михаил Алексеевич, а вы у нас действительно человек, далёкий от любых предрассудков и любой формы метафизического взгляда на явления природы?

– Скорее да, чем нет.

– То есть вы скептик и решительно отвергаете любую мистику?

– Отвергаю.

– Жаль… Но, знаете, если вы рискнёте и доверитесь нам, то я смогу вам доказать обратное.

– Доказать что? Что духи существуют? – рассмеялся Михаил.

– И это тоже. Это – в первую очередь.

– Что ж, если вам это удастся, то я обещаю, что изменю свое скептическое отношение к предмету ваших изысканий.

– Ловлю вас на слове! – тонкий палец Петровского взметнулся кверху. – Уже поздно, вам надо отдыхать. А мне пора ехать к себе на Лиговку.

– Погодите, а разве вы не у нас будете ночевать?

– Нет, у вас только моя сестра с супругом останутся. А я уж как-то привык больше ночевать в своей скромной холостяцкой квартирке. Сам себе хозяин и не стесняю никого. Ну, а завтра утром мы обсудим все детали предстоящего мероприятия. А сейчас разрешите откланяться. Я очень рад нашему знакомству, дорогой наш Михаил Алексеевич. Доброй ночи!