– Расскажи мне, как тот человек выглядел, – шептала Правена, пока Бер у стола толковал с хозяйкой и Вешняком. – Не бойся. Если он тебе зло причинил, мы заставим его ответить, клянусь, только помоги нам его найти. Ты верно знаешь, что никогда раньше его не видела?

– Да уж верно! – неожиданно живо ответила Лельча, как будто ее спросили, не бывала ли она на Луне.

– Какой он был? Совсем молодой или в годах? Как Берислав или постарше?

– Не знаю толком, – прошептала Лельча, глядя вниз.

– Но ты же его видела!

– Больше со спины видела. Я же у него за спиной сидела.

– Но ведь он поначалу вам с той подругой навстречу ехал. – Правена подумала, что надо было начать с другой девушки: та, менее испуганная, будет охотнее вспоминать встречу в лесу. – Ты ведь говорила с ним? О венке, о перстне?

– Говорила…

– Ты же видела его лицо. Борода у него была?

– Н-нет, – задумчиво ответила Лельча, держась за край зыбки. – Не было бороды.

– Ну вот – стало быть, отрок молодой. А волосы? Светлые? Русые? Может, рыжие?

– Вроде светлые… но там почти темно было.

– Прямые? Кудрявые? Короткие? По ухо или по плечо?

– По плечо, пожалуй. Прямые.

– И пока вы ехали, он хоть что-нибудь сказал?

Лельча помолчала, но Правена чувствовала, что это не прежнее упрямое молчание, вызванное испугом: Лельча уже готова отвечать, но не уверена в своих воспоминаниях.

– Прошу тебя, вспомни! – шепотом взмолилась Правена, держа ее за вторую руку и придвинувшись к ней вплотную. – Я тебе обручье серебряное подарю или сорочку с шелком на рукавах, только помоги нам. Мы ищем… неких людей… они нам ужасное зло причинили… моего мужа жизни лишили по злобе своей, беззаконно. И сгинули. Кто нам поможет на след напасть, того мы богато одарим. Если твой злодей был из тех людей, что меня вдовой сделал на третьем году после свадьбы, а мое чадо – сиротой, что и отца не запомнило, ты мне как сестра будешь, коли поможешь их сыскать.

Лельча повернулась и вблизи заглянула ей в глаза. На шее возле плеча Правена заметила у нее синяк, и тоже свежий. А если бы не хворь, то была бы красивая девка: миловидное славянское лицо, довольно скуластое, низкий широкий лоб, густые черные брови оттеняют серо-голубые глаза, нос чуть вздернут, светло-русые волосы гладко зачесаны. Сквозь густой летний загар просвечивают веснушки. Вид у Лельчи был смышленый, но сейчас что-то ее сильно тяготило.

– Нет, этот не из тех… – прошептала Лельча.

– Почем ты знаешь?

– Этот не мог…

– Почему?

– У него же… – глаза Лельчи широко раскрылись, в них проявился ужас, – головы нет…

…Лельча сама не поняла, как оказалась сидящей на крупе чужого коня позади невесть откуда взявшегося молодца. Вроде и не хотела – а как на крыльях вознеслась. Но даже и теперь она не очень испугалась, даже еще радовалась такому дивному приключению. Ярилина ночь – время, когда ищут женихов, находят судьбу; а это прямо как в песне, как будто само солнце в виде молодца с неба спустилось… Пошли они с Нежкой в чащу счастья искать, а оно само навстречу…

Конь мчался через лес, покинув тропу, ветки хлестали, и Лельче все время приходилось наклоняться, уберегая голову, и прятаться за спину молодца. Кроме этой спины, она теперь уже ничего не видела; мельком увиденное лицо в памяти обратилось в смутное пятно. Постепенно со дна души просачивался страх; уж лучше бы он катал ее по лугу, где все люди, где светло, а не тут, в лесном мраке у края болота. Никто и не увидит…

– А что, – вдруг спросил молодец, не поворачивая к ней головы, – не страшно тебе с мертвым ехать?