— Я пытался ее спасти, чувствовал себя виноватым из-за того, что с ней сделал мой брат. Я предложил ей развестись, дал бы ей сколько угодно денег, но она умоляла не бросать ее, даже пообещала мне отправиться на лечение. Потом она узнала о беременности и перестала вести себя неадекватно, наоборот, ожидание ребенка, кажется, осчастливило ее. У нас с ней все сложно было. Какие-то болезненные и неправильные отношения. Отец ребенка, скорее всего, Чез, а может еще кто-то, о ком я не знаю. Не смотря на измены, я не имел права ее бросать. Ей не посчастливилось столкнуться с моей адовой семейкой из-за меня и моего присутствия в ее жизни.

Натали украдкой вытирала слезы, не в силах что-либо говорить. В этой всей ситуации пострадавшими оказались Джон и ребенок, а он продолжал себя наказывать из-за чувства вины. Он удивительно похож на всех Конте в своем особенном чувстве долга и ответственности.

— Потом какое-то время все было хорошо. Мы разъехались, но я все равно был рядом с ней и присматривал за ней. Она прошла лечение от зависимости. Ее лечащий психиатр сотворил, как мне тогда казалось чудо. Но однажды она мне позвонила, очень расстроенная. Я поехал навестить ее, узнать, нужно ли что-то, но обнаружил Джесс в невменяемом состоянии от передозировки. Врачи ее не спасли, да и малышка Мелани чудом осталась жива. Правда, как ты знаешь, не без последствий.

Натали выводила пальцем по его бедру какие-то узоры, не в силах остановиться. Она сдерживала себя как могла, но все же взорвалась:

— Почему ты считаешь себя обязанным расплачиваться за чужие ошибки?

— Что, прости? — Джон посмотрел в ее глаза. Удивительно. Злилась.

— Ты слышал. Ты пошел на то, чтобы в будущем лишить детей себя и меня, только из-за того, что твой ублюдочный брат так поступил с твоей женой? Ты правда думаешь, что твои дети будут такими же, как он?

— Натали, я…

— Послушай, Джон Ноулз. Не знаю, каким чудом, почему и что случилось, но я беременна. И я не позволю заранее думать, что наш ребенок псих или… что ты там еще воображаешь? Ты не заставишь меня избавиться от него, а если я еще хоть один долбаный раз услышу это от тебя, то я пристрелю тебя. А нашему сыну расскажу о твоих полетах в космос и героической гибели при испытаниях нового шаттла.

Джон смеялся, обнимая и любя Натали еще больше, чем это возможно. Он покрывал ее щеки и глаза поцелуями, а когда она пыталась что-то сказать, целовал и губы, чтобы она, наконец-то успокоилась и перестала плакать.

— С тобой опасно иметь дело, Натали Лагранж. Я понял, что ты беременна еще в Палермо, — признался, наконец, Джон.

— Что? И ты не говорил? Почему? — снова возмутилась Натали.

— Я бы сделал это по приезду в Нью-Йорк. Я планировал, что мы вернемся домой после семейной встречи Моретти. Я не мог предугадать твою реакцию и не хотел омрачать последние дни нашего отдыха.

Джон боялся ее потерять. Он пропустил прядь волос между пальцев, наслаждаясь их мягкостью, как делал всегда.

— Если это будет девочка, то мечтаю, чтобы была похожа на тебя. Внешне. С твоей маленькой копией по характеру мне не совладать.

— Характер будет однозначно моим, — огорошила его Натали.

— А ты была у врача? — вспомнил Джон.

— Да. Алекс отвел меня к врачу Мишель, как маленькую. Ты бы видел лицо доктора. Он даже поинтересовался у Алекса, планирует ли он еще детей в ближайшее время, — Натали смеялась, вспомнив лицо Алекса в тот момент.

— Вот как.

Это Джон должен был отвести Натали к врачу. Это он обязан защищать ее и беречь. Не Алекс.

— Ревнуешь?

— Ужасно, — признался Джон.