– Покажи мне все письма, которые ты не уничтожил. И срочно напиши Джордано, чтобы он возвращался в Тусар. Я вызову Лючано и Албертину.

– Я сохранил все, – кивнул Лоренцо. – Утром я принесу их в твои комнаты. Хватит уже потешать дух моего отца.

Леонардо был с ним согласен. Будь его воля, он бы вообще предал все, что связано с покойным коронованным мерзавцем, огню. А пепел бы развеял среди болот.

– Вот и молоко, и булочки. Приятного аппетита, дорогой. – Перед Лючано появился громадный поднос с не менее громадными порциями завтрака. Паштет из гусиной печенки, сосиски, красная капуста, вареные всмятку яйца, мармелад и булочки с семенами аниса. И, конечно же, продукт знаменитых пестрых полянских коров во всех видах. Лючано вздохнул, натянуто улыбнулся хлопочущей тетушке, герцогине Герлинде, и взял первую щедро намазанную маслом булочку. За всю свою жизнь тусарский герцог не объедался так, как в Илеханде. Его обычный завтрак состоял из чашечки кофе и пирожного, обычно песочной корзиночки или заварного, или хрустящей сладкой трубочки. При илехандском дворе от переедания спасало платье с корсетом. Хотя и там болтливые и охочие до жареных колбасок и ветчины фрейлины пытались закормить иностранную герцогиню. В Поляне же несчастного Лючано, вернувшего свое истинное обличие, уже ничего не могло спасти.

Герцогиня Герлинда, жена дяди Фердинанда, лично заботилась о питании и процветании своего многочисленного семейства и считала своим долгом присмотреть и за гостившим родственником, и за тусарским принцем. Каждое утро Лючано и Джордано мужественно набивали еще не проснувшиеся с утра желудки паштетами, маслом и молоком. Впрочем, хитрый принц быстро взял привычку вставать рано и сбегать на конную прогулку, и Лючано приходилось брать удар на себя.

Героически расправившись с завтраком и залпом допив молоко, тусарский герцог с трудом смог сдвинуться с места и заставить себя выйти из замка, чтобы встретить Джордано. Проклятые бумаги постоянно жгли память, и Лючано решился рассказать о них кузену. Но на конюшнях он нашел только свою мать, которая сражалась с седлом не менее доблестно, чем он некоторое время назад с завтраком.

– Ты почему такой бледный? Плохо себя чувствуешь? – осведомилась она, внимательно оглядев Лючано.

– Это все паштет из печенки гуся, – мрачно заявил Лючано. – Я просил тебя поговорить с герцогиней Герлиндой.

– Перестань. Тебе полезно время от времени хорошо питаться. Я за долгие годы так и не смогла привыкнуть к тусарской пище. Это хорошо для больного, дышащего на погребальный фонарь, но не для молодого растущего организма.

Лючано еле удержался от уточнения, кого именно мама назвала «растущим организмом», сына или себя. В свои сорок с хвостиком лет герцогиня Албертина выглядела гораздо здоровее и крепче большинства ровесниц Лючано.

– Позови конюхов. Они быстро разберутся с этим седлом. Ты не видела Джордано?

– Сама справлюсь, здесь просто ремень подпруги заел, – возразила мать. – А принц давно ускакал. Хочешь, оседлаем тебе лошадь, и ты догонишь его?

Лючано подумал, прислушался к своему желудку и отрицательно покачал головой.

– Возможно, часа через два я буду в состоянии сесть на коня, но Джордано уже вернется.

Мать поджала губы.

– Ты тоже удался в эту хилую породу, – сказала она. – Брат считал, что я сомневалась насчет брака с Леонардо потому, что тот хромой, но он ошибался. Я боялась первого же порыва ветра у храма, который унесет моего жениха в поля или море.

– Фердинанд долго будет в столице? – спросил Лючано.