– Стоять! – рявкнула она. А в руку сам собой лег револьвер.
– Стою! – ответил низкий голос. – Вы… девушка… убрали бы пукалку. Свои.
– Это Захар, – Людмила сказала это, словно извиняясь. – Он… действительно свой…
А вот сейчас Бекшеев ей не поверил. В конце концов, целители тоже лгут.
Глава 11. Целебные яды
«Во имя Отца, Сына и Святого духа, я прошу тебя, я заклинаю тебя, змей, будь ты гадюкой, змеей или гадиной, с твоим раздвоенным языком, чтобы ты меня никогда не тронул, а тако же…»[11]
Средневековый заговор против змей
Захар, стало быть.
Тот самый жених Ангелины, который, как я успела понять, не слишком верит в версию с несчастным случаем, а еще крепко надоел нашей пресветлой целительнице. Пусть она и улыбается, но как-то вот вымученно, словно через силу.
– Захар, – подтвердил он. – А вы… стало быть, известный Бекшеев?
– Почему известный? – Бекшеев поднялся, а я убрала револьвер. Недалеко. Опасности от типа, что совершенно по-хозяйски вошел в кабинет, я не ощущала, но мало ли, кто еще сюда завалиться может?
Ходят тут всякие…
Сам тип любопытный.
Невысокий.
Лысый совершенно, до того, что лысина его прямо поблескивает масляно, но противовесом ей – тяжелая густая борода медно-рыжего оттенка. Еще и с двумя полосками седины. Причем левая полоска в два раза шире правой.
– Кто ж не слышал-то… о вас ныне легенды ходят, – он как-то сразу и успокоился. – Значит, все ж решили разобраться с этими убийствами?
– Боже, – Людмила закатила очи, играя раздражение, но как-то не слишком достоверно, что ли. – Никакие это не убийства…
– Дюжина женщин за последние лет десять…
– Погибших от укуса гадюк в местности, где этих гадюк едва ли не больше, чем людей!
Ясно было, что спор этот случился не в первый раз. И не во второй. Что он даже успел поднадоесть спорщикам, но не настолько, чтобы сдаться и отступить.
– Людмила Михайловна, – дверь приоткрылась, но не настолько, чтобы впустить человека. – Там это… вас из полиции спрашивают!
Дверь приоткрылась еще шире.
– Покойника привезли.
Людмила Михайловна встала.
– Говорят… – продолжили из-за двери. – Баба… молодая совсем… в лесу нашли. Ох горе-то горе… и чего они в лес этот лезут-то? Неймется им… воду ищут… а бабка мне говорила, что неможно это, змеиную воду искать.
– Извините, – в голосе Людмилы Михайловны сквозила растерянность. Кажется, мне надо идти…
– Пожалуй, – Бекшеев поднялся. – Я с вами.
– И я, – дернул головой Захар и рукою в бородищу свою вцепился.
– А я погуляю, пожалуй, осмотрюсь, – сказала я, потому как толпою гулять – толку немного. – Очень у вас госпиталь приятственный. Давно таких не видела. С людьми вот поговорю…
За дверью обнаружилась пухленькая женщина в белом халате. Белизну его несколько портила россыпь крошек на плече, а карман халата оттопыривался, выдавая, что в нем что-то прячут. Судя по всему, булочку…
– Зинаида… – Людмила выдохнула. – Это… гости… гостья из столицы. Проведите экскурсию, будьте столь любезны.
– Чего?!
– Госпиталь, – перебила я, – покажете? Особенно место, где у вас тут такие булочки пекут.
– Зинаида!
– А я что… я ж ничего… – и рукой за карман схватилась, булочку защищая.
– Сколько прошу не есть на рабочем месте. Для приема пищи у нас имеется отдельный кабинет…
– А мы есть не будем, – пообещала я, подхватив Зинаиду под локоток. – Мы просто посмотрим. Заодно, может, расскажете, где у вас в целом в городе пообедать можно и так, чтоб не отравиться. А то приезжие мы, ничего не знаем. Боитесь?
Это я уже спросила, когда процессия, возглавляемая Людмилой Михайловной, скрылась в светлой мути коридора. Зинаида опять хлопнула ресницами и вздохнула, соглашаясь.