В вип-зале музыка играла тише, а небольшие кабинки были отделены друг от друга перегородками. Присев за один из столиков, Анатолий Григорьевич попросил:

– Сделай мне одно маленькое одолжение.

– Зачем? – внимательно посмотрел на собеседника Кама. В небесно-голубых, прозрачных глазах бога застыло равнодушие.

– Я окажусь перед тобой в долгу.

– И как велик будет этот долг? – Легкая улыбка и намек на заинтересованность.

– Достаточно велик…

– Ты уже давно в тени, Шеша. О тебе не слышно. Когда ты последний раз наведывался в Амаравати[4]? Нужен ли мне такой должник?

– Все меняется. – На лице Анатолия Григорьевича не дрогнул ни один мускул.

– И то правда, – как-то очень быстро согласился хозяин клуба, словно предыдущий вопрос был задан лишь для того, чтобы посмотреть на реакцию собеседника. – Так какую услугу ты от меня ждешь?

– Снадобье, способное разжечь любовь.

– Неужели?!

– Не мне! – брезгливо передернулся Шеша, заметив хитрую усмешку сидящего напротив юнца.

– Зачем?

– Я же сказал – надо…

– Надеюсь, ты понимаешь, что это не панацея. Нельзя связать истинной любовью двоих, если они не частички одного целого. Точнее, связать-то чисто теоретически можно, но это не будет даже подобием любви. Мучительный, тянущийся на протяжении жизни союз, который не приносит ни удовольствия, ни счастья…

– Да уж, ты изрядно подпакостил человечеству, разорвав одно целое на две разнополые половинки, но мне не нужно приворотное зелье. У меня нет цели связать двух неинтересных друг другу людей…

– Людей? – Тихий смешок и испытующий взгляд.

– Не придирайся к словам! Все мы здесь в той или иной степени люди! Мне нужно лишь напомнить моему воспитаннику о его истинных чувствах.

– А ты точно уверен, что знаешь о его истинных чувствах?

– Я точно в этом уверен. Просто он охладел к той, которая предназначена ему кармой. Нужно только немного подтолкнуть. Заново разжечь затухающее пламя. Уверен, у тебя найдется чем мне помочь.

Удивительно молодой хозяин клуба посмотрел внимательно, задумался, словно собираясь сказать что-то важное, но внезапно изменил свое решение. Выражение лица стало более легкомысленным, а в голосе прозвучала ирония.

– Напомнить об истинных чувствах, говоришь? Это как раз можно, но будь осторожен, понятие «истина» относительно.

Алина

Три недели спустя

Резкие, слегка угловатые черты лица, насмешливо вздернутая неровным шрамом бровь и тихий, ласкающий голос – полутора часов, которые длилась лекция, мне решительно не хватало для того, чтобы насмотреться на Влада. На его занятиях всегда стояла тишина. Его слушали с замиранием сердца. «Владислав Анатольевич словно гипнотизирует аудиторию!» – как-то с придыханием поделилась однокурсница Маринка и влюбленно закатила глаза. Девчонки из нашей группы согласно закивали, но, пожалуй, лишь для меня эти слова имели смысл. Я и правда считала, что Влад умеет гипнотизировать, и держалась от него на расстоянии.

Моя попытка забрать документы из лицея почти месяц назад закончилась ничем. Елена Владленовна, льстиво улыбаясь, никуда меня не отпустила. Ее доводы были разумными, я не могла с ними поспорить и не показать, что знаю намного больше, чем должна, и поэтому осталась. Меня могло скомпрометировать письмо бабушки, и я его сожгла, а общение с Владом свела на нет. Он не возражал.

Последний раз, когда мы с ним встречались тет-а-тет, я планировала уехать из лицея и сама поцеловала парня на прощанье. Жалела потом не раз. Прошло несколько недель, а я слишком хорошо помнила вкус его губ. Мы с Владом теперь пересекались только на его парах два раза в неделю, ну и периодически в столовой, но там он не отходил от Вероники. Казалось, их любовь вспыхнула с новой силой. Я смотрела на обнимающуюся парочку и чувствовала, что от боли сжимается сердце. Как он мог? Сначала целовать меня, показывать звезды и учить держать равновесие, стоя на узких перилах крыши, а потом, словно ничего не произошло, смотреть влюбленным взглядом на другую? После того вечера я словно перестала для Влада существовать и лишь изредка ловила задумчивый взгляд, когда парню казалось, будто я его не вижу. Как, например, сейчас. Я упорно делала вид, что записываю в тетрадь лекцию, но показное безразличие не помогало. Несмотря на все усилия, забыть Влада не получалось.