– Так и вижу эту картинку, – хохотнул Литовченко. – Парня приглашают в круиз, на паром Санкт-Петербург – Хельсинки…

– Тогда уже на яхту. Это могли быть и части бегучего такелажа.

– Какого такелажа? – наконец, подал голос Вересень.

– Бегучего. Для маневрирования парусом.

Известие о яхте и ее оснастке привело Литовченко в восторг:

– Это же еще круче! Яхта, полная мочалок в бикини!

– Никакой немец не устоит, – Вересень вздохнул.

– И не только немец, – добавил капитан, щелкнув языком.

– Ну, если там и были… как вы выражаетесь, мочалки, – Отто Генрихович задумчиво поскреб подбородок. – То очень быстро их сменили другие люди. Серьезные.

– С убойной силы револьвером…

– Не только. Физические сильные. Его ведь еще надо было скрутить, а он сопротивлялся.

– Откуда известно?

– Науке все известно. Конечно, будь состояние нашего визави не таким плачевным, я бы многое мог рассказать о его последних часах и минутах…

– Давай немногое, Генрихович. Не тяни.

– Из-под ногтя среднего пальца правой руки извлечен обрывок нитки красного цвета. Шерсть.

– Нападающий был в шерстяном свитере? – уточнил Литовченко.

– В свитере или куртке из ламы. Один из нападающих.

– То есть, сработал целый коллектив?

– Не исключаю такой возможности. Плотность мышц покойного говорит нам о том, что он был физически сильным человеком. Либо профессиональным спортсменом, либо…

– Либо шастал в качалку, в этот… как его… фитнес-клуб. Знаю я таких уродов, мать их! – Литовченко неожиданно осекся и поправил сам себя. – Таких поклонников здорового образа жизни. Которые кубики на животе считают.

– Возможно, были и кубики. Но не это самое интересное. В воде из легких есть незначительная примесь хлорки.

– И… что это означает?

Перед лицом Вересня неожиданно всплыла круглая и лоснящаяся, как блин, физиономия вахтерши из бассейна Олимпийского резерва. «Ходють тут всякие… Хозяйство свое полоскать! Никакой хлорки на вас не напасешься!»

– Что Лоденбаха первоначально макнули в бассейн, – сказал он.

– Правильно мыслишь, Боря, – одобрил гипотезу следователя Кукушкин. – Макнули. А, может, и продержали какое-то время.

– Уже мертвого? – Литовченко вскинул бровь, что должно было означать крайнюю степень удивления.

– Еще раз повторю. В воду ваш клиент попал, будучи застреленным.

– Но это же фигня, Генрихович! К чему такие сложности? Чувака убивают, а затем, почему-то топят тело в бассейне. Но и этого мало. Перевозят в водоем в ста километрах от города. В чем логика?

– Ты у меня спрашиваешь?

– У тебя. Ты же – наука.

– Боюсь, на этот вопрос судмедэкспертиза тебе не ответит.

– Нет, правда, – все никак не мог успокоиться Литовченко. – Ну, пришпилили вы чувака – так заройте его в лесу, чтобы ни одна собака не нашла. Или сожгите к чертовой матери в том же кабриолете. Цементом залейте, гашеной известью. В соляной кислоте растворите в конце концов! Да мало ли есть способов избавиться от тела? Умаешься считать. Так нет же, выбрали самый дурацкий. Нормальные люди так не поступают…

– Нормальные люди вообще в убийства не ввязываются, – заметил Вересень.

– Спорный тезис.

– Даже спорить с тобой не буду.

– Вот что я вам скажу, мои юные друзья, – Отто Генрихович взглянул на следователя и капитана покрасневшими от бессонной ночи глазами. – Эти люди – может, и ненормальные, но точно не идиоты. И нервы у них – дай бог нам всем такие! В мягких тканях потерпевшего наблюдается некоторое количество микроорганизмов и простейших, характерных для водной среды данного водоема. Но их значительно меньше, чем должно быть. На порядки.