Уже освобожденный, Дуайт развернулся к командору. И оторопел.

Синий Волк, нагнувшийся к священнику, дергался всем телом. Вместе с командором. Жара Дуайт не ощущал, но два давних врага горели, на глазах обугливаясь. Цепи, удерживавшие крепыша с крестами на наплечниках, теперь крепко связывали обоих.

Командор повернул почерневшее лицо и что-то просипел. Что именно, Дуайт не разобрал. До сих пор он был уверен, что застывшие груды пепла не разговаривают.

– Твою мать, что это было? – Моррис сел. – А?

– Сила Господа нашего. – Монахиня села рядом. – И вера в него.

Дуайт порадовался нескольким вещам. Самая главная радость оказалась, что они оба, и он сам, и Моррис, помнили пароль.

Оружие священника Моррис хотел оставить себе, но Дуайт не позволил, и «проповедник» спрятался в глухом бронированном фургоне Церкви вместе с сестрой Агатой, переданной братьям погибшего командора.

Во грехе рожденные – да не очистятся

И будут таковыми до суда Господня.

Чтобы помочь Отцу нашему —

Сейчас чисти землю от скверны.

«Новый Тестамент», ст. «Зло». Преподобный Джосайа из Тако

Ночь накатила на форт как обычно: сразу и внезапно. Темнота сгустилась, приобрела форму и цвет, окутывая дома и стены. Дуайт и командор Марк выбрались из салуна в час койота. Сами койоты подтверждали это за стенами, крайне тоскливо и заунывно.

– Сукины дети… – Марк поправил перевязь.

– Как точно подмечено, – хмыкнул Дуайт, – и впрямь, сукины ж дети.

Марк остановился, насвистывая мотивчик. Прилипчивая, как паучья нить, «Крошка» звучала в его исполнении сказочно хорошо. Дуайт покачал головой, одобрительно хмыкнул.

– Так, а почему нам стоило не пить?

– Сейчас объясню. – Командор покосился на распахнувшуюся дверь. – Сущее наказание Божье…

Наказание, переодевшееся в клетчатое платье и куртку с бахромой, глотнула прямо из бутыли и подмигнула.

– Ну, мальчики, пойдемте погуляем? – Мойра задорно улыбнулась командору и прижалась к плечу Дуайта. – Вы же не откажете в компании женщине? Тем более молодой, одинокой и явно нуждающейся в защите настоящих мужчин?

Марк вздохнул, приглашающе махнув перед собой рукой. Гулять в форте особо не разгуляешься, но и поговорить в салуне не поговоришь. Дуайт его вполне понимал. Но вот компания официантки явно лишняя. Но что поделать, если командор не против?

– А я наполовину еврейка! – радостно сообщила Мойра. – А наполовину – навахо.

Под ногами хрустел вездесущий песок. Спрятаться от него порой не получалось даже в двухэтажной конуре, считающейся у Дуайта за дом. Песок оказывался повсюду. Даже в конском волосе помазка для бритья. Очень неприятно.

– Как вы себя чувствуете, падре? – Дуайт хотел спросить его раньше, но все не получалось.

– Не стоит называть меня падре. И отцом не стоит. А взамен… – Марк поморщился. – Перестану называть вас солдатами.

– Почему не стоит называть падре?

Марк пожал плечами.

– Каждому свое, а мексиканцы очень ревнивы.

– О’кей.

– Знаешь, капрал, мне очень хочется, чтобы твой экипаж относился ко мне проще. У меня есть имя, ты же знаешь. И я, Дуайт, очень прошу тебя обращаться ко мне на «ты».

– О’кей. Мойра, тебе не многовато будет целой пинты?

Мойра захихикала и отмахнулась.

– Чистая душа… – Командор улыбнулся. – Надо же.

– Мойра? – удивился Дуайт.

– Да. Поддержи ее, может упасть.

Дуайт мягко и бережно взял Мойру под локоток.

– Эй-эй! – Девушка шлепнула его по плечу. – Это что за проявление сексизма?

– Что?

– Это не сексизм, миз. – Марк усмехнулся. – Это дружеское проявление заботы. Осторожно, выбоина.

– Ай! Дуайт, держи крепче!