– Каково это – быть мертвым? – мечтательно поинтересовался у призрака Фрэнсис. – Я столько думал о смерти...

– Будь у меня такие родители, я бы тоже об этом думал, – отозвался Эплтон. – И если будешь продолжать приставать ко мне, парень, я обеспечу тебе личный опыт по этой части.

– Видите! Видите! – побагровела Мэвис. – Он угрожает нам! Сделай что-нибудь, Леонард!

– Что, черт подери, я могу, по-твоему, сделать с призраком?! – взвился наконец Леонард.

– Не смей разговаривать со мной таким тоном, Леонард Хартли!

Леонард устремил на Хока страдальческий и вместе с тем товарищеский взгляд – как один женатый мужчина смотрит на другого, умоляя о понимании.

Хок вздохнул и выступил вперед.

– Мы можем хотя бы определиться, о чем конкретно идет спор? Почему вы так упорно желаете остаться в своем доме, Эплтон, вместо того чтобы... отойти?

– Потому что я потратил годы на то, чтобы сделать это место таким, каким оно должно быть, а они его разрушают!

– Да, разрушаем – в поисках денег, которые ты эгоистично припрятал здесь! – возразила Мэвис. – Деньги – наши по праву!

– А-а, – протянула Фишер, оказавшись наконец на знакомой почве. – Всякий раз сталкиваясь с семейной ссорой, можно поклясться, что в основе ее лежат деньги.

– Когда Эплтон ликвидировал свой бизнес и снял со счета все деньги, наличность привезли сюда в двух каретах! – заявила Мэвис. – Эти деньги – наши, и я их хочу!

– Можешь хотеть все что тебе угодно, – гаденько ухмыльнулся Эплтон. – Но ты их не получишь. О, я забрал из банка сотни тысяч дукатов. Сбережения всей жизни. Но они все потрачены. Когда я обнаружил, что умираю и ни магия, ни врачи не способны спасти меня, я все спустил на женщин, вино и песни. – Призрак задумчиво примолк. – Ну, по большей части, на вино и женщин. Чертовски здорово проводил время, пока оно не кончилось...

Мэвис подавилась собственными речами. Леонард имел такой вид, будто сейчас грохнется в обморок, а Фрэнсис впервые улыбнулся.

– Ах ты, хитрый ублюдок, – произнес он тоном ценителя. – Если б я только знал, я бы к тебе присоединился.

– Фрэнсис! – воскликнула мать.

– Мне следовало сделать это много лет назад, – продолжал Эплтон, – но я всегда был слишком занят бизнесом. Так и не женился. Никогда не развлекался. Но когда узнал, что умираю, мне внезапно все стало ясно. Стоит ли тратить жизнь на добывание денег только ради того, чтобы их унаследовали какие-нибудь неблагодарные родственники? И я потратил все свои накопления на собственные поминки авансом. Повеселился из последних сил. К самому концу это уже напоминало гонку: что убьет меня первым – хворь или разгул. – Призрак счастливо вздохнул. – От умирания я получил больше удовольствия, чем от всей моей долгой жизни.

– Так денег нет? – переспросила Мэвис надтреснутым шепотом. – Совсем?

– Ну может, случайная монетка и завалилась за спинку дивана, но не более того. И даже не думайте продавать дом. Чем видеть, как вы наживете хоть пенни на разорении моего гнезда, я лучше буду являться сюда до тех пор, пока вы все не перемрете. Воспринимайте меня как постоянного съемщика с практически бессрочным договором.

– Вам, ребята, не экзорцист нужен, – подала голос Фишер. – Вам требуется консультация адвоката по семейным делам. И, возможно, по доброй оплеухе на рыло.

– Верно, – согласился Хок. – Это могло бы тянуться годами, да только терпения у меня маловато. Поэтому мы сделаем вот что. Вы, Леонард и Мэвис, согласитесь продать этот дом тому, кто сможет оценить его по достоинству и станет беречь. А вы, Эплтон, согласитесь на это. Иначе мы с Фишер спалим здесь все к чертовой бабушке.