— Что там, вдалеке?! — восхищённо спросила я.

Дед запрещал мне ходить в ту сторону. Это территория не принадлежала волкам и считалась опасной.

— Там мои владения, — глубоким утробным басом ответил Елень. — Они станут твоими.

Я перестала дышать. Прикрыв голую грудь кудрявыми рыжими волосами, повернулась к нему. Рожки на голове в первых лучах солнца перестали светиться. И теперь было ясно видно его лицо с широкими тёмными бровями и большими голубыми глазами.

— Ой, — выдохнула я.

Елень улыбнулся, стал очень приятным мужчиной. Я смотрела на него, боясь опустить глаза. Внизу у него… Всё в порядке, в общем, у него там с членом, даже слишком для маленькой меня. Моё женское начало отчасти захотело соития.

— Когда будешь готова, приходи сюда. — Он отступил, освободив мне дорогу от обрыва. — Беги, маленькая рыжая волчица.

И я побежала. Вначале девушкой, а потом обернулась зверем. Со всех лап дала дёру в сторону дома.

2. 2

Крохотная деревня располагалась на берегу таёжной реки. В один ряд стояли добротные и крепкие дома. Домик деда с бабкой был крайний, рядом много сараев. Стадо коз и куры гуляли сами по себе, хищники близко не подходили к этому месту. Но забор всё-таки был, отгораживал огород, где на щи старики сами всё выращивали. Только вместо картошки употребляли репу, к этому я привыкнуть так и не смогла.

Одевались альфы в просторные льняные рубахи и ходили босиком, только зимой вступали в валенки. Хотя шесть других Вечных волков, каждый из которых старше трёхсот лет, привозили им обувь и другие современные вещи. От них они чаще всего отказывались, складывали подарки в доме рядом. В этом доме теперь жила я.

Дед с бабкой оказались любовниками. Услышав однажды их ревущие стоны, я морально не выдержала такого напряжения и сбежала в отдельное жильё.

В мои обязанности входила готовка еды, и то если захочу, кормёжка кур и дойка. Ни на чём старики не настаивали. Бабка Анна любила огород, на нём пропадала с утра до вечера, а дед всё по хозяйству делал, такой рукастый, что я диву давалась. Ему уже за тысячу лет, поэтому он Альфа. Близких по возрасту к нему среди волков не было. Редко оборотни до такого возраста доживали, потому что всё время дрались между собой и кровопролития устраивали.

На просторе у леса жила я больше полугода, изучала местность, ничего толком не делала, радовалась жизни и свободе.

Но были некоторые ограничения. Я не имела права носить короткие платья, только по пятки или широкие штаны, как у деда, но на это он хмурился. И волосы обязательно должны были быть убраны. А ещё я не смела вынимать серьги из ушей. Что это за тараканы, никто толком объяснить не мог, но женские «лысые уши» деда сильно угнетали. Так что я всё время ходила в своём ярко-розовом сарафане или льняной рубахе, как у стариков. Плела из волос косу и не снимала золотые кольца из мочек ушей. Бабуля всё время меня называла невестой и кидала мне комплименты. А дед молчал.

Первый раз Альфа разговаривал со мной, когда я зимой появилась в деревне. Шесть домов — все были заброшены, только в одном маленьком ютились дед с бабкой. Я, конечно, во всех домах, что терялись между деревьями, побывала, везде порядок навела, печки протопила. Тогда-то я впервые услышала его голос. Разговаривал он со мной в основном матами с ярким старославянским акцентом, сильно окал и выдавал слова, значения которых я не знала или понимала не так, как он. Но смысл дошёл бы и до кошки: «сама за дровами в лес пойдёшь».

Второй раз дед матерился на меня, когда Тихомир Верлиока, такой волк одиночка, которому я, глядя на весну, сильно понравилась, привёз мне по открывшейся ото льда реке на своём катере солнечные батареи, генератор и спутниковую антенну с панелью телевизора. Я от радости скакала целый день вокруг Тишки, пока он делом занимался, а старик меня потом на старославянском назвал няшкой и падалью.