Отвлеклась от мистического сундука, стала вспоминать, зачем пришла в эту комнату. С трудом в себя пришла, поглядывая украдкой на рисунок птицы. Вышла на балкон, и, цепляясь за резные узоры, забралась на крышу. На деревянной черепице были установлены солнечные батареи. Между ними, я и села. Разделась и легла загорать.

Солнце грело хорошенько, нужно было насладиться им пока не начало жечь. Я смотрела в ясное голубое небо и думала о том, что хвост у Злыдня вырос полностью. Хорошо бы мне стратегию разработать, как с этим мужиком совладать. Несговорчивый он, сам себе на уме. Сильный и этим пользуется. Но такой… Солнце погрузило меня в жар, в который меня иногда кидало в присутствии колдуна. Нравился мне Елеазар в нём было всё идеально от тела до ума, и только Злыдень портил всю картину.

Тварь!

– Алька, – донёсся голос деда снизу. Я усмехнулась. Было в его интонации что-то от обречённости. Бабуля убежала в лес волчицей, и возвращаться не собиралась.

Я быстро надела сарафан, скрутила волосы в узел и подползла к краю крыши. Альфа стоял внизу и не смотрел на меня. Горбился, опираясь на свой деревянный посох и тяжко вздыхал.

– Чего? – улыбнулась я.

– Блинов мне напеки и плова своего…, – тоскливо приказал он и пошёл прочь.

Нельзя было в голос ржать, но не сдержалась. В волках мне нравилась истинная пара. Нет, не та, что у нас Елеазаром, у нас не получилось, однозначно. А вот настоящие мужчины-оборотни до одури любили своих жён и все свои косяки зализывали. Будет дед свою бабку на руках носить, никуда не денется.

Подгибая до голой попы подол своего сарафана, вернулась через балкон в комнату. Замерла на мгновение, глядя на сундук, а потом открыла его. На голову накинула белый платок и в нём спрятала волосы. Если один волос в еду попадёт, Альфа меня посохом набьёт.

Прошла мимо скопившихся коробок, спустилась по лестнице вниз. Остановилась. Злыдень был в доме. Чутко прислушивалась, глянула в комнату.

Больной мужик валялся на кровати. Вообще зрелище приятное, у Злыдня есть на что посмотреть. Он лежал на животе, вся его широкая мускулистая спина была изранена.  Хвоста не было, он полностью обернулся человеком. Волосы не везде покрывали глупую черепушку, кудри чернильные стелились по старому хлопковому одеялу.

– Подойди, – гаркнул Злыдень. Не умел просить, всегда приказывал.

Речь его скомканная, со сломанными челюстями и без зубов говорил, как чавкал.

– Обойдёшься, – хмыкнула я.

– Соль твою не забуду.

– Я тоже много не забуду, подонок, – рявкнула я и вышла из дома.

Ещё и угрожать смел! Сам полудохлый, а туда же.

Анна так и не вернулась с охоты. Деда неожиданно стало жалко. Он бабкин огород, как детище полол, поливал. Видно было, старался.  За Альфой ходили две старые курицы, с ярко-жёлтым выводком смешных цыплят, и склёвывали гусениц и червяков. Кур старики не считали. Если дикие звери сторонились деревни, то хищные птицы появлялись. Дед весной их отстреливал, так перепугал, что они теперь в стратосфере над его участком не летали. Но новые, залётные иногда пикировали и утаскивали, то цыплёнка, то курочку.

На летней кухне я провела много времени. С ушат вывалила квашню и замесила тесто на хлеба. Напекла пресных лепёшек. Дед заколол двух козлят, принёс мне свежих овощей и риса из погреба. В казане готовился плов, потому что моя родная мать из Казахстана, и это было моим коронным блюдом. Ещё я неплохо готовила похлёбку из крольчатины, но раз дед кролей не принёс, значит, не нужно было.

– Мыши появились, – вдруг заговорил Альфа и стало его совсем жалко. Заскучал старый. Вот она истинная пара, никуда он без своей бабки.