Дядя никогда не скупится, чтобы создать вокруг себя роскошь. Он один из тех, кто трудится до седьмого пота, выгрызая свой путь зубами, и тот, кто действительно наслаждается плодами своих трудов. Он любит свою власть, показывать насколько богат… Он этим, можно сказать, упивается.

В воспоминаниях же он был довольно скуп. Мало рассказывал о прошлом. Об отце. Говорил, что в детстве были не разлей вода. А потом отец просто отказался от семейного бизнеса и, женившись на маме, уехал. Бросив дела и его – Филиппа. Когда я спросил, про фотографии, сказал, что большая часть сгорела в пожаре, потому что однажды их дом подожгли. Но одно фото сохранилось. Там Змею тринадцать, а папе одиннадцать с половиной, их руки закинуты на плечи друг другу и они лучезарно улыбаются в объектив.

Змею ли?

Касаюсь рукой пепельницы. Филипп не курит, но эта вещь чертовски подходит под весь интерьер. Наверняка такая же дорогая и эксклюзивная. Поэтому она здесь. На столе. Она ему не нужна, но она здесь. Продуманный до мелочей.

Для чего ему стал нужен я? Трофей?

Разве разумно верить словам какого-то Афанасьева?

Влади.

Имя, которое врезалось в мою память. Имя, которое я ненавидел. Человек, который отнял у меня все, что было дорого. Всех, кого я любил. И если это сделал Филипп я хочу знать почему. А потом…

На моей коленке лежит рука, а в ней зажат ствол. Не знаю, нажму ли я на курок. Смогу ли прицелиться и убить того, на кого чуть ли не молился все это время. Смогу отомстить за родителей? Смогу испачкать руки в крови того, кому был предан всей душой?

- Вот ты где, - Филипп распахивает дверь своего кабинета и подходит к столу, - какого черта, Каин? Что у вас произошло? И где твой брат? Почему я не могу его найти… - его карие глаза чуть суживаются, когда он натыкается на мой взгляд. Выпрямляет плечи и поправляет галстук. Руки засовывает в карманы брюк. – Что случилось?

- Он чуть не изнасиловал мою девушку, - говорю.

Это борьба взглядов. Он смотрит на меня пытаясь прочитать мысли, я на него, узнать, тот ли это человек, что позаботился о сироте или только очередная маска? Маска для чего?

-Что с его головой? Вот сученыш, – оглядывает задумчиво кабинет, - где он? Ты ведь не сделал с ним, то, что не исправить?

Пожимаю плечами.

- Последний раз, когда я его видел, был жив.

Дядя выдыхает. Волновался за сына. А чтобы он мне сделал? Убил? А затем я выкладываю руку с пистолетом на стол. Филипп внимательно оглядывает ствол. Потом поднимает брови и смотрит на меня.

- Я твою девушку насиловать не собираюсь.

- А у меня теперь нет девушки, - проговариваю, не отведя взгляд.

- К чему этот спектакль! – мужчина взмахивает рукой в сторону оружия и плюхается на диван, - ты меня не из-за Свята вызвал, верно?

Одной рукой наливает из графина виски, совсем на донышке, взбалтывает, круговым движением и замирает.

- Я слушаю.

- Это я тебя слушаю. Расскажи о Владикавказе и своей заработанной кличке.

Расслабляет плечи и облокачивается о диван, закинув ногу на ногу. Делает небольшой глоток и слегка пожимает плечами.

- Спрашивай, что тебя интересует. И можешь убрать свою игрушку, этим меня не напугать.

- Это сделал ты? – напрягаюсь всем телом когда, поддаюсь вперед.

- Сделал что? Сколько тебя учить? Хочешь прямой ответ, задавай вопрос прямо.

- Ты… Ты их убил?

Прищуривает карие глаза, от чего приобретает хищный вид.

- Я.

Мгновение, которое, кажется длиться вечность. Сердце тяжелеет и ухается, шлепаясь где-то внизу. Неимоверная боль распространяется во всем теле. Я ел с рук убийцы своей мамы. Своего папы. И этого никогда не изменить. Никогда.