– В подъезд зайди! – грубо сказал другой солдат. – Тебе чего-то непонятно?

– Кто у вас старший? – официальным тоном спросил я. – Позови офицера!

– Сейчас, блин, позову! – Солдат замахнулся дубинкой, и если бы я не отпрыгнул в подъезд, то он так бы вдарил мне по лбу, что я до вечера бы не очухался.

– Сиди, пока учения не закончатся! – сквозь захлопнувшуюся дверь крикнул мне первый солдат.

– Что за тупые люди? – Один из вояк со всей силы врезал сапогом по двери. – Сказано, сиди дома, нет, поперся куда-то, шайтан ему под ребра!

Забежав на площадку первого этажа, я остановился, с досады и злости сплюнул на ступеньки и пошел домой.

«Это же надо, – подумал я, – меня, капитана милиции, как какого-то бродягу, хотели дубинкой огреть! Что, черт возьми, происходит, учения это или военный переворот? В каждой газете о военном перевороте пишут, неужели свершилось?»

Я вернулся в квартиру, сел на кухне, закурил.

– Андрей, они не выпустили даже тебя? – растерянно спросила Лиза. – Андрюша, это ужасно. Это не учения…

– Успокойся. – Я обнял жену, прижался губами к ее щеке. – Скоро все разъяснится. Солдаты выполняют свой долг. У них разговор короткий: «Закрой дверь, у нас приказ никого не выпускать».

Тут меня осенило, что надо срочно связаться с дежурной частью УВД и узнать, что же на самом деле происходит.

– Лиза, я сейчас, я быстро!

Я обулся, вышел в подъезд, поднялся на четвертый этаж.

«Даже если операторы дежурной части находятся под контролем военных, то они обязаны будут ответить на звонок. Если они работают под дулами автоматов, то по голосу я пойму, что случилось что-то очень и очень серьезное».

– Кто там? – ответил на мой стук в дверь старушечий голос.

– Нина Павловна, это я, Андрей Лаптев с третьего этажа. Нина Павловна, мне на работу срочно позвонить надо.

Щелкнув давно не смазанным врезным замком, старушка открыла дверь.

– Звони, коли надо.

Я поднял трубку телефона. Ни гудков, ни щелчков. Тишина.

«Ленинский план революции, – пронеслось в голове. – Почта, телефон, телеграф. Лихо работают, ничего не скажешь! Это не учения. На обычных учениях телефонную связь отключать не будут. Вдруг у кого сердце прихватит, а в «Скорую помощь» позвонить нельзя».

– Нина Павловна, у вас телефон не работает. Давно сломался?

– Вчера вечером звонила. – Старушка взяла у меня трубку, прислушалась. – Андрей, ты не знаешь, как телефонного мастера вызвать?

– Приеду на работу, позвоню в мастерскую, вызову к вам специалиста.

Я спустился к себе. Лиза стояла у окна, наблюдая за маневрами на улице.

– Там ваша машина приехала, – сказала она.

«Нашей» машиной оказался автомобиль отдела охраны Кировского РОВД. Он остановился в дальнем углу двора, постоял с минуту и умчался в неизвестном направлении.

Через полчаса за окном взвыла и смолкла сирена. Металлический голос из громкоговорителей проезжавшего по двору военного автомобиля сообщил:

– Граждане! Учения закончены. Можете выходить из домов и открывать окна.

– Вот и все, – сказал я. – Это были просто учения. Как придешь на работу, позвони мне. Просто так позвони, чтобы я знал, что у тебя все в порядке.

Выйдя во двор, я увидел, как солдаты проворно забираются в кузов грузовика. Только сейчас я заметил, что у каждого из них через плечо была перекинута сумка с противогазом.

«Если бы это на самом деле были учения по гражданской обороне, то солдаты должны были быть в противогазах. С другой стороны, какие, к черту, противогазы! Как бы они в противогазах людей по подъездам загоняли? Мычали бы сквозь резину?»

Рассмеявшись от собственных мыслей, я бодро зашагал вперед. Подходить к офицеру и жаловаться на хамство его солдат я не стал. Бесполезное дело. Для офицера внутренних войск его солдаты как дети родные, а я – гражданский чужак. Он даже слушать меня не станет. Отмахнется, как от назойливой мухи: «Напишите жалобу на имя руководителя учений». Вот и весь сказ! Коротко и по-военному точно.