Поняв, что победить силой не выходит, Субэдэй пошел на хитрость: он отправил к Мстиславу Романовичу воеводу бродников Плоскиню, пообещав ему, что если русичи сдадут оружие, то татары не прольют и капли их крови. Плоскине, присоединившемуся к агарянам со своими бродниками, еще когда те сражались с половцами, пришлось выполнять требование нойона – но он не лукавил, целуя крест на том обещании, что дал ему хитрый монгол.
Субэдэй не обманул – сложивших оружие киевлян не рубили, а начали давить, пируя на их спинах! И именно в момент расправы над киевлянами к Калке подошел отряд богатыря Александра Поповича, в числе дружинников которого были и его щитоносец Тороп, и рязанский богатырь Добрыня Золотой Пояс, и славный Еким Иванович, и прочие рязанские да владимирские ратники… Числом их было всего семь десятков витязей.
И все семьдесят смело ударили по татарам, не ожидающим появления врага и беснующимся над безоружными русичами. Стрелой вонзился богатырский клин в самую тьму ворогов, и едва ли не прорвался до ставки темников. Но теряя ратников с каждой пядью пройденной ими земли, все до единого богатыри пали в схватке с тургаудами…
Киевское княжество, потеряв большую часть своих ратников, так и не возродило былую мощь, повторив сим судьбу Смоленска.
Глава 2
Субэдэй повел заметно поредевшие после Калки тумены в земли Черниговского княжества, откуда ему пришлось спешно уходить: с северо-востока к стольному граду княжества подошло сильное владимирское войско (включая рязанскую дружину). К сбору ратей юго-западных княжеств владимирские вои не успели – на свое счастье! И счастье жителей Чернигова. Татары не решились еще на одну большую сечу – а вскоре и вовсе были разбиты булгарами в Бараньей битве. Но то уже совсем другой сказ…
Даниил же Романович, в душе сильно корящий себя за собственное малодушие, трусость и подлость, с тех пор сильно ожесточился, огрубел сердцем в борьбе с голосом совести в своей душе. И ему удалось его победить – не иначе как позабыв про жалость и сожаления…
Но с тестем с тех пор у него не было мира. Пусть не сразу, но после катастрофы на Калке Даниил Волынский и Мстислав Удатный начали вражду, длившуюся едва ли не до самой смерти Удатного. Под конец же своей жизни последний принял схизму в попытке замолить многочисленные грехи – и оправдаться за десятки тысяч сгинувших по его вине русичей у урочища Липицы да на Калке, да в прочих междоусобных войнах…
То, что Русь заметно ослабела к появлению Батыя у своих границ, во многом заслуга именно тщеславного и необычайно гордого Удатного.
…Все эти воспоминания промелькнули перед глазами Даниила Волынского после того, как он услышал предложение Михаила Черниговского, переданного галицким боярином Гордеем:
– Помоги мне в борьбе с сынами Всеволода Большое Гнездо – и я отдам тебе Галич. А татары помогут нам в сече!
При упоминании о татарах, воскресившем в памяти Даниила Романовича кошмарные картины разгрома на Калке, князь едва сдержался, чтобы не дать гневной отповеди боярину. Но, во-первых, Гордей Твердиславич был одним из немногих, кто пытался поддержать Даниила три лета тому назад. В те черные дни, когда прочие галицкие бояре после разгрома князя под Торческом изгнали его из града, переметнувшись под руку Михаила Всеволодовича – бывшего врага, предлагающего ныне союз. А во-вторых, Даниил считал Галич своей родовой вотчиной и страстно желал собрать воедино Галицко-Волынское княжество. И ведь пятью годами ранее он сумел разбить венгров и освободить заветный град, возродив могучее княжество, созданное еще отцом…