– Именно.

– Не понимаю, какое это может иметь отношение к делу. Это самые точные из имеющихся карт. Просто течения и приливы фактически не меняются с годами.

– Да, но даты, пожалуйста.

– Как коммандер сектора береговой охраны, я провел более десяти тысяч часов в этих водах в качестве капитана или командира корабля. Я с полной уверенностью руководствуюсь этими картами каждый день. – Бо улыбнулся. – Агент Пендергаст, у вас есть какой-то опыт мореплавателя?

– Думаю, вы могли бы назвать меня сухопутной крысой. Тем не менее я бы очень хотел узнать время выпуска этих карт.

Бо с раздраженным жестом обратился к лейтенанту за столом:

– Дарби?

Лейтенант взглянул на нижний правый угол верхней карты.

– Девятьсот шестьдесят первый, – сказал он пронзительным голосом. Потом взял следующую карту. – Девятьсот шестьдесят пятый. – Следующая карта. – Девятьсот пятьдесят девятый.

– Спасибо, лейтенант. – Бо перевел взгляд на Пендергаста. – Вы удовлетворены?

Выражение на лице Пендергаста говорило о чем угодно, только не об удовлетворении.

– Агент Пендергаст, вы уже расписались в недостаточности морских знаний. Так что я бы предложил вам сосредоточиться на базах данных Национального центра по анализу насильственных преступлений и на поиске изготовителя, а океанографию предоставить нам. Или вам что-то не ясно в вашем задании?

– Нет.

– Спасибо. Хорошо, давайте же приступим.

Когда совещание закончилось, Перельман поискал взглядом Пендергаста, но тот уже исчез. Бо немного переборщил с давлением на него, а Перельман чувствовал, что Пендергаст не из тех людей, которые долго будут терпеть такое к себе отношение: потерпит-потерпит, а потом случится что-нибудь… что-нибудь ужасно некрасивое.

По иронии судьбы, безуспешно поискав Пендергаста в зале после совещания, Перельман нашел агента на парковке – тот стоял, прислонившись к его «эксплореру» без полицейской раскраски.

– Ищете меня? – спросил Перельман, подойдя.

– Именно так, – сказал Пендергаст. – Хотелось бы поговорить.

– Конечно. Не желаете перекусить?

– Не очень. Я думал, может быть, мы прогуляемся по Тёрнер-бич.

Поначалу Перельману показалось, что Пендергаст шутит. Но улыбка агента была слишком слабой для какой бы то ни было попытки пошутить. Выйдя из здания полиции, Пендергаст надел дорогие солнцезащитные очки «Персол» и широкополую панаму. Теперь он еще меньше походил на агента секретной службы и еще больше… ну, скажем, на члена поло-клуба или даже на стильного наркобарона.

Работая в полиции, Перельман привык к разного рода эксцентричностям. Кроме того, ему было очень любопытно – он только не понимал почему – увидеть, что собирается делать Пендергаст. Подчиненные Перельмана из берегового патруля уже обеспечивали «целостность и сохранность в неприкосновенности непосредственного места преступления», предоставив ему временную свободу расследовать дело с более широкой перспективы. У Тауна и Морриса есть с полдюжины вариантов добраться до островов на попутной машине. Так что он просто пожал плечами:

– Конечно. Хотите поехать со мной?

– Если вы не возражаете.

Значит, машины у Пендергаста в настоящий момент не было. Перельман выкинул это из головы, и они сели в полицейский внедорожник. Перельман завел двигатель и выехал на бульвар Макгрегор, потом повернул на юг к Санибельскому мосту.

– Не возражаете против открытых окон? – спросил он.

Температура была немногим выше тридцати градусов при влажности сто процентов, но Перельман не любил кондиционеры.

– Да, я предпочитаю открытые, спасибо.

Пять или десять минут они ехали молча. Пендергаст разглядывал обсаженные пальмами улицы и, казалось, не спешил начать разговор. Наконец Перельман не выдержал: