Боги, мне ведь до сих пор стыдно за свое поведение. А стоит вспомнить взгляд Марка и его слова, как волна боли накрывает с головой. Да, я пыталась его не винить в собственной глупости и недальновидности, но какой-то внутренний протест шептал, что вина обоюдная.

Я придумала любовь, а он не нашел в себе силы признаться в том, что любит другую девушку. А еще и это письмо...

- Хорошо, не желаете говорить, ваше право. Но знайте, Туманова, если у вас возникнет потребность излить душу, я смогу вас выслушать и будьте уверены, дальше меня ваши откровения не уйдут, - зачем-то сказала женщина. – Я вижу ауры магов. На вашей, такой светлой и яркой, есть пятно. Пока вы не очистите его, оно будет вас тяготить и мучить, - целительница улыбнулась и продолжила подниматься наверх.

К тому моменту, когда мы вернулись к остальным практикантам, там вовсю кипела работа. Котлы дышали паром, нагрев помещение жаркой влажностью, а ребята готовились сдать первое практическое задание.

Когда мы вошли в комнату для приготовления зелий, взгляды всех присутствующих без исключения обратились к нам. Я сделала вид, что не замечаю пристального интереса к своей особе, и сразу же прошла к Игнату, который стоял, склонившись над котлом, и помешивал варево, принявшее нужный темно-зеленый оттенок и почти положенную густоту.

- Надо его будет остудить и процедить, прежде чем принимать, - сказала я, встав рядом с целителем.

Игнат усмехнулся и спросил:

- Ну и как все прошло? – в его голосе было лишь искреннее любопытство, поэтому я честно ответила:

- Там был раненый. Охотник. – Я взяла в руки деревянную ложку и сменила напарника, принявшись вместо него мешать варево. – Его изрядно потрепал медведь. Но я сделала все так, как должна была.

- Ага, - только и кивнул Игнат, а затем отошел, коротко бросив: - Дышать тут нечем, да и вспотел я, пока варил зелье.

- Отдохни, - отозвалась, а сама заглянула в котел, но видела в нем лишь лицо Марка, странным образом возникшее перед глазами.

Сейчас, когда волнение улеглось, я поняла, что справилась со своими эмоциями. Нет, княжич все еще волновал мое сердце, да и не удивительно. Что бы я ни говорила и что бы ни думала, так быстро избавиться от чувств нельзя.

Вот пока не видела его, пока не смотрела в глаза и не чувствовала каждой клеточкой своего тела, сама себе казалась сильной. Думала, что справилась с чувствами. Но как же глупо было быть столь самонадеянной.

В какой-то миг мелькнула даже мысль о том, не приготовить ли мне для себя зелье забытья, чтобы вычеркнуть Вознесенского из памяти, но я тут же прогнала подобную идею прочь, потому что зелье было универсальным и помимо воспоминаний про Марка могло стереть и все то, что сопутствовало времени нашего знакомства. А я, увы, еще не настолько опытна в приготовлении качественных лекарств.

Нет, я справлюсь своими силами. Я сильнее, чем даже могу подумать сама. А Марк пусть живет со своим выбором. Наверное, если подумать, его стоит уважать, ведь он отправился на север вопреки воле своих родных. Теперь мне это понятно. Княгиня Вознесенская ясно дала понять, что они с князем не одобряют желание сына отправиться на север.

Но знали ли они о том, что он любит другую?

Если знали, то почему не сказали мне? Почему не остановили от этого глупого и унизительного решения.

Впрочем, я тут же едва мысленно не рассмеялась, осознавая, что не стану никого винить. В том, что произошло только моя личная вина и ошибка.

Никто не заставлял меня проситься на север. Никто не гнал следом за Вознесенским. И он сам никогда не говорил мне ни слова о любви.