Через сутки все свидетели происшествия необычайным образом исчезли, осталась только одна нянька, но и ее через день вызвал к себе Тарентор, наглым образом намекая на такой же исход, если информация о дарах наследницы будет известна драконам.

Безумный липкий страх поселился в душе драконицы. Не столько перед силой девчонки, наказывающей по справедливости, сколько от жестокости мерзкого подлого владыки, уничтожающего любого, кто может препятствовать его владению золотой гильдией. Ларисинья для него главное звено пророчества, обеспечивающее ему богатство и могущественную власть.

Наследница после этого случая перестала общаться со всеми, только изредка при необходимости посещала праздники, однако ее совершенно не волновала судьба гильдии. Олирона понимала: было что-то такое, чем отец шантажировал свою непокорную дочь, ведь она все же выполняла обязанности наследницы. Саму же девочку интересовали только животные, которым она была безгранично предана, и земля, подчиняющаяся ей.

Не выдержав, гувернантка прошипела:

– Как я хочу, чтобы твой муж оказался настолько жестоким, насколько ужасны о нем слухи, и обращался с тобой, как с рабыней. Ты заслуживаешь самого сурового наказания за свое непозволительное поведение.

Ларисинья усмехнулась и произнесла:

– Просите лучше у Туран, может быть, они и сжалятся над вашими молитвами.

– Ты… ты…

– Я попрошу оставить меня, – не показывая своих чувств, выдавила девушка, проклиная свою жизнь, законы и правила золотых драконов.

Как только захлопнулась дверь, она быстро переоделась в голубое простое платье, проигнорировав приготовленное одеяние, не собираясь стараться для Конера, и посмотрела в огромное зеркало. Вполне нормально. Впрочем, как и обычно.

Села на кровать и руками схватила небесно-бирюзовое покрывало. Разрывая его выступившими когтями, попыталась усмирить свою драконицу. Тяжело… очень тяжело все держать в себе и мечтать о лучшем. Сколько бессмысленных попыток побега, когда в очередной раз они ругались с отцом. Но магия властелина золотой гильдии не выпускает ее, удерживая в этом плену, да и обещание… возвращает назад.

С отцом она не разговаривала, только изредка, вынужденно, в основном на праздниках, где она обязана была появляться. Да, возможно, она неправильная дочь, жестокая и бездушная по отношению к своей гильдии драконица, но Тарентор сам этого хотел, пряча в башне, наедине со злобной женщиной, убеждающей ее ежедневно, какое она ничтожество.

Воспитательнице всегда было все равно, что она хорошо училась, старалась быть самой лучшей, являлась умнее и грамотнее любого дракона своего возраста. Превосходная наездница и добрый ребенок. Но для Олироны она всегда была мерзким отродьем, занимающим не свое место. А для драконов она – изгой, больная наследница и ненужная невеста.

Девушка поднялась с постели и направилась на выход, рассчитывая отметиться на празднике и уйти в свою комнату. Олирона ждала ее в саду, с ненавистью смотря на темно-синие кусты роз. Но какие бы чувства женщина не испытывала, она никогда не смела уничтожить даже травинку, опасаясь гнева наследницы.

– К жениху следует идти в жел… – презрительно заворчала гувернантка, оценивая внешний вид девушки.

– Я прекрасно осведомлена, – с вежливой улыбкой перебила наследница и прошла вперед. За ней следовала Олирона, недовольно шипя всю дорогу.

На огромной открытой необъятной поляне, где обычно проходили вечерние праздники гильдии, было оживленно и весело. Все танцевали, веселились, а некоторые сидели за столами, наслаждаясь разнообразными блюдами.