Куликовский тогда служил в торгово-закупочном кооперативе “Холбос”. Он рад был переждать смутное время подальше от Якутска и принял предложение уехать в командировку за тысячу верст к востоку – руководить постройкой дороги от порта Аян на Охотском море (где скоро высадится Пепеляев) до села Нелькан на реке Мае. По Мае, Алдану и Лене пароходами доставляли в Якутск те грузы, что морем приходили в Аян, но от Аяна до Нелькана их вьючным способом везли на лошадях или оленях. Проложить здесь колесный тракт собирались давно, мешало то отсутствие денег, то война и революция, то разные мнения насчет того, по какому маршруту он должен пройти через Становой хребет. В конце концов за дело взялся “Холбос”.

Куликовский обосновался в Нелькане, вел изыскательские работы и неожиданно для себя оказался в эпицентре потрясших Якутию событий – Нелькан стал колыбелью крупнейшего за всю ее историю восстания.

В августе 1921 года из Якутска бежала группа бывших офицеров, служивших в военкомате и других учреждениях. После побега один из советских начальников, по недостатку бдительности принявший их на службу, оправдывался тем, что стал жертвой своего рода оптического обмана: “Они (эти офицеры. – Л.Ю.) сумели завоевать доверие многих коммунистов, так как в дни реакции казались красными в кругу черных, в действительности оставшись теми же белыми”.

Возглавил побег военрук Толстоухов. Офицеры направлялись к Охотскому побережью, рассчитывая на каком-нибудь американском или японском судне выбраться во Владивосток, чтобы там вступить в Белую армию или эмигрировать. Из города они выехали будто бы для заготовки фуража на зиму, поэтому погоню выслали с опозданием, и она ни с чем вернулась обратно.

На Алдане беглецы захватили пароходы “Киренск” и “Соболь”, на них доплыли до Нелькана и здесь, на складах “Холбоса”, нашли до тридцати тысяч пудов мануфактуры, муки и чая. Став обладателями таких богатств, бесценных для страдающей от “бестоварья” Якутии, офицеры решили к морю не идти, а с опорой на этот мощнейший ресурс выступить против большевиков прямо на месте. Куликовский присоединился к ним. Ему предложили возглавить гражданскую власть в Нельканском районе, и он согласился.

Толстоухов набрал в Нелькане пушнины, после чего отбыл с ней во Владивосток, пообещав привести на подмогу казаков. Пушнину он собирался продать, а на вырученные деньги снарядить экспедиционный отряд, но, надо полагать, нашел деньгам другое применение. Больше о нем ничего не было слышно, и советские агитаторы потом напоминали повстанцам эту историю – в том смысле, что офицеры обманут якутов, как Толстоухов обманул их самих.

После его отъезда командование перешло к самому младшему по чину из пришедших с ним офицеров – корнету Василию Алексеевичу Коробейникову. Красные пренебрежительно именовали его Васькой, однако этот молодой человек с опереточным званием вскоре возглавил повстанческую армию, в лучшие времена насчитывавшую несколько тысяч бойцов.

Он был на год старше Строда и на два года младше Пепеляева. Родился в Сарапуле, окончил ветеринарную школу и, видимо, как человек, знающий толк в лошадях, в 1914 году был направлен в кавалерию. Позднее окончил офицерские курсы, служил у Колчака, попал в плен к красным и после тюрьмы оказался в Якутске. Его последняя должность перед побегом – гарнизонный ветеринар.

Принято считать, будто Коробейников, как Строд, был награжден Георгиевскими крестами всех четырех степеней и тоже стал офицером благодаря своей храбрости, однако, в отличие от Строда, нет никаких документальных свидетельств, что он имел даже одного солдатского Георгия