– Кузьма! ― сказал вдруг депутат. ― На следующем перекрестке сверни налево, а дальше я тебе дорогу покажу.

В ответ на недоуменные взгляды приятелей Полуэктов пояснил:

– Мне тут один ресторанчик принадлежит, на общественных началах, кухня исключительная! Перекусим и дальше поедем. А то у меня с моим диабетом может гипогликемическая кома случиться, мне врачи голодать категорически запрещают!

– А по бутылке кампари и полторта за раз вам врачи не запрещают? ― поинтересовался банкир.

– Бескультурный ты человек, Володя! Все бы тебе лезть в чужие дела, сплетничать, критиковать! Не суди ― и не судим будешь! Слышал такое выражение, надеюсь? В каждом, если покопаться, свое дерьмо отыщется! А уж в тебе-то! Молчи уж!

Так до ресторана уже и не говорили ни о чем.

Хозяин заведения, армянин лет шестидесяти, увидел дорогих гостей и забегал вокруг них, как умалишенный!

– Вай-вай-вай, Глеб Артэмич, джан, почему не звонил, ничего мне не сказал?! Как таких дорогих гостей угостить, вай-вай-вай!

– Барев, Ашотик, успокойся, нам по-быстрому что-то попроще, мы в баньку еще хотим сходить!

– Баньку сейчас устроим, гости дорогие, ай радость какая!

– Не суетись ты, принеси нам шашлычка да авелука! Это у них травка такая в горах растет, вкусная! ― Полуэктов закатил глаза и зашлепал жирными губами.

Быстро не быстро, а часа два просидели. Ароматный, нежный, просто тающий во рту шашлык, душистый авелук с яйцом, печеные на углях баклажаны. Всему этому великолепию уделили должное внимание. Восприняли как наказание, когда Ашот попросил компанию послушать, как его внучки играют на дудуке и зурне. А потом, когда мальчишки начали выдувать из старых абрикосовых дудок бередящие душу звуки, произошло неожиданное. Казалось, сердца этих циничных, деловых и часто беспринципных людей ничто не могло тронуть. Но здесь и они растрогались. Древняя как мир мелодия ранила, ныла, горела, прямо хватала за горло. Генерал, тот даже всплакнул: сидел и не стеснялся текущих по щекам слез.

До Запнятино доехали уже ввечеру.

Хозяйство было шикарное, еда безупречно вкусная, банщики ― виртуозы. Сперва троицу как следует отходили березовыми и дубовыми вениками. Запах от них был такой духмяный, что закружилась голова. Прямо на скамье их облили холодной минералкой. Кожа у троицы раскраснелась, пошла пятнами. После второй серии нырнули в кадку с ледяной водой и тут же пересели в огромную лохань почти с кипятком, стоящую прямо на снегу. В ней были заварены разнообразные целебные травы. Чабрец, мята, ромашка, душица, хоть чай из этого чана дуй. Здесь же запаривались березовые, дубовые и можжевеловые веники. На улице ночь, морозец минус десять, месяц, звезды высыпали, а ты сидишь в горячей бочке посреди всей этой красоты, вдыхаешь ароматы ― ляпота, да и только!

Депутат больше в парилку не пошел.

– Что я сталевар вам что ли, такие температуры выдерживать?!

А генерал оказался настоящим стойким солдатом! Банщики окружили его вдвоем и ритмично в четыре веника лупили по спине. Звук исходил такой, как будто где-то рядом по узкоколейке идет паровоз.

– А ну, давай не ленись, бойцы! ― орал Заухин. ― Веничек к спине прижми да протри!!! Аааа, хорошо-то как!!! Ляпота!!! Можжевеловым теперь, да не бей, а крути, крутииии!!!

Банщиков замучил насмерть.

Владимир вышел к ним в предбанник, на них жалко было смотреть. Банкир достал двести евро и сказал:

– Это премия за ратный труд!

– Спасибо, он у вас из огнеупорной глины, что ли?

– Из более секретных материалов!

Банщики с достоинством приняли вознаграждение и засобирались домой, подальше от неуемного полководца из хозяйственного управления.