– Ой, у вас здесь собственный барин есть? – живо заинтересовался следователь.

– Это Эмма у нас так шутит, – поджав губы, Корабельников посмотрел на часы и, чуть наклонив голову, проговорил: – А я, наверное, откланяюсь. Дела.

– А мужчина у вас здесь абонемент купил? – следователь кивнул в сторону лежащего на диване Ивана.

– Ох, точно! – Эмма повернулась к Корабельникову. – Я со стола-то уберу, а вот одухотворённое, но нетрезвое тело нашего мастера нужно бы отсюда переместить.

– Сейчас Майка попрошу помочь, – шумно выдохнул Пётр Сергеевич.

– Так, может, и я на что сгожусь? Так сказать, в уплату за сытный завтрак, – дожёвывая хлеб с колбасой, Плеханов подошёл к Ивану и, наклонившись над ним, несколько секунд разглядывал. – А что же вы сказали, что у вас трупа нет?

– Что простите? – спросили почти одновременно Эмма с Петром Сергеевичем.

– Я говорю, вы мне сказали, что трупа нет, – доскребая ложкой из кофейной чашки остатки нерастворившегося сахара, проговорил следователь, – а он вот. Есть.

– А, – облегчённо выдохнул Корабельников, – шутите. Ну-да, этот мертвецки пьян, ну ничего, я его даже жалею немного, потому что ему жена такую головомойку устроит, что ой-ей.

– Ну он может, конечно, и пьян, – зевая до хруста в челюстях, сказал следователь, – но жить с ножом между рёбер никак не получится. Да и подостыл немного, а это значит, что точно прошло более трёх часов.

– Как так? – осторожно подходя, проговорила Эмма. – Вы что-то путаете. Мы все были здесь с вечера. Ваня выпил много.

– Стойте там, – жестом остановил Эмму следователь, – и так уже всё истоптали.

Мужчина вывернул карманы, после чего, обойдя диваны, открыл свою папку и, вытянув пару латексных перчаток, вернулся к трупу, аккуратно подняв висящую полу рабочей куртки.

– А крови вы не увидели, потому что она в диван натекла, вон под ним какое пятно.

Теперь стало видно, что край дивана был густо напитан, и бордовое пятно лезло во все стороны, промачивая уже даже обшивку спинки дивана.

– Как так-то? – судорожно выдохнула Эмма. – Здесь же всё время кто-то был.

– Так мы с Ваней ещё ноги эти ходили смотреть, будь они неладны, – прижимая руку к левой стороне груди, сказал Корабельников.

– Какие ноги? – спросил следователь.

– Пластиковые. Собственно, почему мы тут все и переполошились, – сказал Пётр Сергеевич. – Журналист этот, ну тот, что блевать убежал, ночью пришёл и сказал, что ноги из кустов торчат. Мы на улицу пошли, а там какая-то сволота пошутила. Конечности от манекена в туфли обула и в кусты положила, вроде как человек там лежит.

– Понятно, – покивал следователь. – Алё, Сидоров, всё нормально. Есть тут труп. Нашёл. Нет, едрёна колобашка, он в прятки со мной играл, а я не сразу сообразил. Высылай группу, – следователь помолчал и добавил: – Да что ж тебя ни черта неслышно. Всё у вас всегда через одно место, – проворчал он и, нажав отбой на телефоне, сказал: – Здесь теперь место происшествия, но, так как у нас с вами по дорогам, оказывается, поросята бешеные бегают, а на море, – он указал рукой за окно, – непредвиденная качка, куковать мы с вами, по крайней мере до следующего утра, будем тесной компанией, – телефон следователя подал сигнал и тот, прочитав сообщение, покивал. – Ан нет, наши изыскали ресурсы заскочить, так сказать, на огонёк и трупачок.

– Пётр Сергеевич, наверное, нужно Иконникова предупредить, о происшествии, – тихо сказала Эмма, – пока сюда толпа полицейских не набежала.

– Как я ему скажу-то это всё? – перебирая бледными губами, произнёс управляющий. – Вчера ноги, сегодня это.