Кроме Дейзи и Евы, было еще три девушки их возраста: близнецы Вестхэмптоны и Мэй Мюррей, дочь генерала. Балы продолжались всю ночь, так что спали все потом до полудня, но до вечера гости скучали. Пять девушек слонялись по саду или гуляли в лесу. И сейчас, покачиваясь в своем гамаке, Дейзи спросила:

– А что же можно, когда вы уже помолвлены?

– Можно тереть эту его штуку, – сказала Линди.

– Пока оттуда не польется, – сказала ее сестра.

– Фу, какая гадость! – сказала Мэй Мюррей, не такая сумасбродка, как близнецы. Но это их только раззадорило.

– А еще можно пососать, – сказала Линди. – Это им больше всего нравится.

– Перестаньте! – возмутилась Мэй. – Вы все просто выдумываете.

Они замолчали, считая, что подразнили Мэй достаточно.

– Мне скучно, – сказала Линди. – Чем бы нам заняться?

В Дейзи вселился озорной чертенок, и она сказала:

– А давайте спустимся на обед в мужской одежде!

Тут же она пожалела о своих словах. После подобной выходки лондонское общество могло оказаться закрытым для нее уже в самом начале пути.

Евино немецкое чувство приличия было оскорблено.

– Дейзи, не может быть, чтобы ты говорила серьезно!

– Да нет, – сказала она, – глупая мысль.

У близнецов были прямые светлые волосы, как у матери, а не отцовские темные кудри, но тягу к озорству они унаследовали от него, и обеим эта идея пришлась по душе.

– Вечером все будут во фраках, так что смокинги можно будет стянуть.

– Точно! Сделаем это, пока они будут пить чай.

Дейзи поняла, что поздно идти на попятную.

– Но мы же не можем так пойти на бал! – сказала Мэй Мюррей. После обеда все собирались на бал в Тринити.

– Перед балом мы снова переоденемся, – сказала Лиззи.

Мэй была робким существом, – наверное, ее запугал отец-военный, – и всегда соглашалась с решениями других девочек. Ева оказалась единственной не согласной, так что ее мнение проигнорировали и занялись приведением плана в исполнение.

Когда пришло время переодеваться к обеду, служанка внесла в спальню, которую Дейзи делила с Евой, два вечерних костюма. Служанку звали Руби. Накануне у нее был совершенно несчастный вид – болели зубы, – и Дейзи дала ей денег, чтобы та сходила к врачу. Зуб удалили, и сейчас у Руби глаза оживленно блестели, зубная боль была забыта.

– Вот, дамы, ваши костюмы! – сказала она. – Вам, мисс Пешкова, костюм сэра Бартоломью, он достаточно мал, а для мисс Ротман – костюм мистера Эндрю Фицгерберта.

Дейзи сняла платье и надела сорочку. Руби помогла ей управиться с непривычными запонками. Потом она влезла в брюки Бинга Вестхэмптона, черные, с атласными лампасами. Она заправила внутрь комбинацию и натянула на плечи подтяжки. Застегивая ширинку, она чувствовала себя немножко нахальной.

Завязывать галстук никто из девушек не умел, так что результат был поистине плачевный. Зато Дейзи пришла в голову блестящая мысль. Карандашом для бровей она нарисовала себе усы.

– Чудесно! – сказала Ева. – Так ты выглядишь еще очаровательнее!

Еве Дейзи нарисовала на щеках бакенбарды.

Потом все пятеро собрались в спальне у близнецов. Дейзи вошла размашистой мужской походкой, вызвав у остальных приступ смеха.

Мэй озвучила опасение, которое мучило и Дейзи:

– Надеюсь, у нас не будет из-за этого неприятностей.

– Да если и будут – какая разница! – сказала Линди.

Дейзи решила не обращать внимания на предчувствия и от души повеселиться и первой направилась вниз, в гостиную.

Когда они пришли, в комнате было пусто. Вспомнив, что Малыш Фицгерберт недавно сказал дворецкому, Дейзи произнесла басом, растягивая слова:

– Гримшоу, приятель, налей-ка мне виски! У этого шампанского такой вкус, будто в него нассали!