Однако, помышляя до сих пор только об удовлетворении своей страсти, госпожа Дельмонс почти совсем упустила из виду то, о чем было условлено с Дюбуром, а тот, казалось, всецело занятый новыми беспутствами, тоже забыл об их договоренности.

Надежда на отмщение заставила Дельмонс вспомнить о своих обещаниях – ведь у несчастной Жюстины есть еще один враг, над ней довлеет еще одна угроза.

Последующий рассказ позволит нам показать, что было задумано этими двумя злодеями.

Через неделю Дельмонс вернула Жюстине свободу.

– Приступайте к своим обязанностям, – холодно бросила она ей. – И если вы будете хорошо себя вести, может быть, прощу вас.

– Мадам, – отвечала Жюстина, – мне бы очень хотелось, чтобы вы подыскали кого-нибудь на мое место: я вижу, что я совсем не то, что вам нужно. Я бы удовлетворилась и менее доходной службой, только бы она не претила моим взглядам.

– Мне надо об этом подумать… Подождите еще две недели, и если вы не перемените своего желания, я найду вам замену.

Жюстина приняла это предложение, и все, казалось, успокоилось.

Дней за пять до условленного срока Дельмонс попросила Жюстину зайти в ее будуар.

– Не пугайтесь, мадемуазель, – добавила она, видя замешательство Жюстины. – У меня нет никакого желания вторично любоваться вашими слезами. Я зову вас просто потому, что нуждаюсь в ваших услугах горничной. Именно я, а не кто-нибудь другой.

Каково же было удивление Жюстины, когда, войдя в будуар, она увидела Дюбура! Дюбур нагишом наслаждался ласками двух служанок Дельмонс. Что могла подумать Жюстина, когда раздался звук запираемого замка, а лица, слова и жесты тех, с кем ей предстояло иметь дело, объяснили ей, что ее ждут новые несчастья.

Жюстина бросилась к ногам страшной женщины.

– О мадам! Какую еще ловушку вы приготовили мне? Может ли госпожа так злоупотреблять доверчивостью и беспомощностью своей служанки? О, какой ужас, великий Боже! Как же можно попирать все законы, божеские и человеческие!

– Давайте-ка побыстрей! Сейчас мы обо всем договоримся, – быстро проговорил Дюбур, освобождаясь из объятий красавиц и прижимая свой мерзкий рот к свежайшим устам невинности. Жюстина с отвращением отпрянула.

– Да, да, – продолжал он. – Ты сейчас увидишь и не такие преступления, но на этот раз тебе ничто не поможет.

В то же мгновение две вакханки схватили Жюстину, и вот она уже обнажена и, кажется, приготовлена удовлетворить все грязные желания престарелого финансиста. Дюбур, будучи уверен, что на этот раз он воспользуется невинностью Жюс-тины, из двух возможностей – спереди или сзади – выбрал первую. Поэтому Жюстину разложили перед ним в соответствующей позе – на спине. Злодей приблизился, сама Дель-монс держала его меч в своих руках, готовясь вонзить его в приготовленную жертву. Но Дюбур, большой любитель деталей, захотел в качестве прелюдии исполнить кое-какие вещицы из набора тех прихотливых выдумок, в которых так нуждались его ужасающие чувства. Страстный обожатель зада, он хотел им полюбоваться вначале, тем более таким обворожительным, как зад Жюстины. Ему предоставили ее попку. Он похлопал по ней несколько раз, потом, когда жертву снова перевернули на спину, перешел к пощечинам. Затем он грубо потрепал лобок, ущипнул соски и, как в трех соснах заблудившись в трех красавицах, захотел и их подвергнуть таким же процедурам. Одна из служанок была особенно хороша: высокая, семнадцатилетняя, ангелоподобная девица, она произвела на старика невероятное впечатление. К несчастью, его во время всех этих прелюдий так усиленно возбуждали, что – увы! – история первого сеанса повторилась. Дюбур был готов уже кинуться на Жюстину хорошо смазанная дорога была открыта, но средства продвижения истощались по мере того, как испарялся ликер, хранившийся в погребах. Струя брызнула, и Дюбур уже не мог продолжать движение по предназначенному пути.