Когда он жил и получал образование в Колумбии, была выпущена статья про детей-волков из Индии. Ученый говорил, что эти дети и им подобные рождаются с нормальным интеллектом, иначе вероятность того, что они выживут во враждебной среде, была бы минимальной. Однако дети научились жить как волки, потому что ситуация потребовала от них этого. Келлог понимал и принимал силу влияния раннего опыта и существование критических периодов в развитии, а также утверждал, что проблема с очеловечиванием одичалых детей заключалась в трудностях изменения привычек, усвоенных в раннем возрасте. Но Найлс был хорошим, не жестоким ученым. Он понимал, что брать человеческого ребенка и помещать его в контролируемую, но все-таки подобную дикую среду было бы неэтично.

Поэтому единственным другим способом проверить этот вопрос об окружающей среде и наследственности представлялся следующий: взять дикое животное и поместить его в цивилизованную среду человеческого дома. Возникала некоторая трудность с поиском необходимой породы, ведь обезьяна должна была всегда рассматриваться как «человек». Отношение всех жителей дома к обезьяне не должно было отличаться от отношения, например, к Дональду.

Роберт Йеркс – американский приматолог, этолог и психолог – помог Келлогу осуществить его план. Келлог получил стипендию Совета по социальным наукам для работы на Антропоидной станции Йельского университета во Флориде, чтобы подготовиться к домашнему исследованию в 1931 году. Тем летом семья Келлогов переехала во Флориду. В это время Найлс узнал, что аспирант Карлайл Якобсен уже опередил его, взяв на попечение обезьяну с момента рождения, и воспитывает ее уже год. Исследования бы так и не случилось, но шустрый аспирант не предпринимал никаких попыток «очеловечить» обезьяну, а вот в планах Келлога было именно это.

Вскоре после прибытия к семейству Келлогов присоединилась самка детеныша шимпанзе по имени Гуа, ей было 7,5 месяца. Дональду на тот момент исполнилось 10 месяцев. По условиям эксперимента к мальчику и обезьяне относились максимально одинаково: их одевали, купали, кормили и обучали идентичным образом. Келлог проводил ряд тестов, чтобы как можно чаще измерять развитие малышей. Девять месяцев подряд он поддерживал идентичные условия выращивания для Дональда и Гуа и использовал задания для сравнительного тестирования младенцев.

Как и следовало ожидать, Гуа росла быстрее Дональда и даже научилась некоторым формам поведения раньше мальчика. Гуа казалась более зависимой от человеческого взаимодействия и поддержки, чем Дональд. Хотя шимпанзе довольно быстро прогрессировала в усвоении обычного человеческого поведения, она не соответствовала всем ожиданиям Келлога по той причине, что не делала никаких попыток общаться с помощью человеческого языка: «Гуа, с которой обращались как с человеческим ребенком, вела себя как человеческое дитя, за исключением тех случаев, когда строение ее тела и мозга препятствовали ей».

Келлог сформулировал суть исследования как событие, объясняющее взаимодействие наследственности и окружающей среды. В ходе исследования были продемонстрированы пределы наследственности, которые абсолютно не зависели от окружающей среды. Как было сказано ранее, обезьянка никогда не отвечала ожиданиям Келлога относительно попыток заговорить, поскольку она никогда не была способна имитировать человеческие звуки.

Ну а что же мальчик? Того же самого нельзя было сказать о Дональде, поскольку он с удовольствием имитировал несколько вокализаций Гуа, включая просьбы о еде, а также звуки, которые издавала обезьянка, когда еда была в поле зрения или находилась совсем рядом. Гуа стала Дональду родной сестрой, младшей пушистой сестрой. Гуа в итоге научилась держать ложку в руках и немного понимать человеческую речь. Дональд же стал многое повторять за своей новой «родственницей». Он прыгал, пищал и кусался. Помимо этого, его словарный запас, как и запас Гуа, совершенно не пополнялся. К моменту окончания эксперимента он знал только три слова.