Денежные расчеты происходят только тогда, когда речь заходит о беглых крестьянах. Их у Плюшкина 78 человек. Чичиков готов их купить. «А сколько бы вы дали? – спросил Плюшкин и сам ожидовел; руки его задрожали, как ртуть»[50]. Чичиков предлагает 25 коп. за душу при оплате сразу, наличными. Плюшкин просит 40, Чичиков готов дать только 30. Плюшкин все же просит «по две копеечки пристегнуть» и получает согласие. Чичиков определяет итог:
Семьдесят восемь, семьдесят восемь, по тридцати копеек за душу, это будет… – здесь герой наш одну секунду, не более, подумал и сказал вдруг: – это будет двадцать четыре рубля девяносто шесть копеек! – он был в арифметике силен[51].
Чичиков считал в уме, и в одном из вариантов романа говорилось, что «Плюшкин поверял и два, и три раза на счетах, а все выходило так»[52]. Здесь Гоголь допускает незначительную неточность, которую ранее никто не замечал. Хотя Чичиков говорит, что цена – 30 коп., расчет он ведет исходя из цены, на которую дал согласие, – 32 коп. Сумма в 24 руб. 96 коп. получается при умножении 78 на 32, а не на 30 коп.
В результате Чичиков заплатил только за беглых, а мертвые души достались ему даром. Неудивительно, что он покинул деревню Плюшкина в самом веселом настроении: состояние Чичикова увеличилось на «двести с лишком душ» (полагаем, что он получил 202 души, 124 + 78 = 202). В гостиницу он вернулся совсем поздно.
13-й день. Утром Чичиков проснулся и «вспомнил с просиявшим лицом, что у него теперь без малого четыреста душ». Не мешкая, он занялся оформлением документов. Чтобы не платить ничего подьячим, Чичиков сам составил купчие крепости – за два часа он подготовил все бумаги и отправился в гражданскую палату. Поначалу чиновник, занимавшийся оформлением купчих крепостей, отказался оформить бумаги в тот же день, несмотря на то что Чичиков сослался на знакомство с председателем палаты. Но небольшая взятка[53] сыграла свою роль – документы были зарегистрированы и переданы председателю палаты.
Крепости произвели, кажется, хорошее действие на председателя, особливо когда он увидел, что всех покупок было почти на сто тысяч рублей[54].
Чичиков должен был заплатить пошлину за совершение покупки – половину процента от общей суммы. Но председатель приказал взять с него только половину пошлинных денег, а вторая половина была отнесена на счет другого просителя. Все было оформлено быстро.
Поначалу Чичиков собирался уже на следующий день уехать из города, что было бы совершенно правильно. Однако все пошло не так. Председатель палаты не хотел отпускать Чичикова, не организовав банкета, чтобы отметить сделку. На банкете чиновники стали уговаривать Чичикова задержаться в городе, даже обещали подобрать ему невесту. Чичиков был так доволен заключенными сделками, что расслабился, прилично выпил и решил остаться погостить.
14–15-й дни. В принципе его можно понять: дело сделано, можно сначала отдохнуть, а потом поехать в банк оформлять кредит под залог купленных душ. Правда, в залог можно было отдавать только крестьян с землей, а земли у Чичикова не было. Официальная версия Чичикова, которую он всем озвучивал, заключалась в том, что крестьяне куплены на вывод. Он собирался поселить их в деревне, которую назвал бы «Чичикова слободка» или «сельцо Павловское»[55].
На самом деле задачей Чичикова было только получение денег. Каким-то образом он решил бы вопрос о земельном владении. Для банка он предоставил бы свидетельства о собственности на землю, должным образом зарегистрированные договоры о покупке крестьян (купчие крепости) и судебные решения о переселении крестьян. При необходимости он был готов даже предоставить дополнительные справки о крестьянах от капитана-исправника (несомненно, за взятки). Кредит Чичиков собирался брать в Сохранной казне Опекунского совета Воспитательного дома – это был небанковский финансовый институт, занимавшийся не только благотворительной деятельностью, но и ломбардным кредитованием.