Чутье меня не подвело: сестра оказалась на взводе, но причиной тому, к счастью, явилось не только мое молчание. Да, я не взяла трубку и виновата, но ее снова запрягли на полевые работы, и это немного сместило фокус внимания. Еще три дня в компании свекра, свекрови и Романа вдохновляли ее примерно так же, как змея за пазухой.

— Уля, ты знаешь, что нельзя не брать трубку. Почему я должна за тебя волноваться? — набросилась она на меня, даже не поприветствовав.

— О, — протянула я с издевкой. — Ты станешь прекрасной мамой!

— Это не смешно. Я не смогла до тебя дозвониться, даже домой заезжала. — А вот от этой новости я чуть не поседела. — Но забыла ключи от квартиры, а ты не открыла домофон. — И мой инфаркт снова отдалился на добрые двадцать лет. — Я испекла брауни, привезла… и вынуждена была оставить Катерине! Сказала, что ты потом заберешь. Но я бы на ее месте тебе их не отдала, а съела сама. Ты это заслужила.

Я все еще чувствовала возмущение, но мой желудок грустно взвыл от такого кощунства, напоминая, что он обделен вниманием аж с прошлого обеда.

— Могла бы их взять с собой на дачу, — превозмогая себя, ответила.

— Не увиливай! — резко осадила меня сестра. — Почему ты не отвечала?

— Я, видимо, так крепко заснула, что не услышала звонков. Только-только встала.

— Вы что, опять пили с Ритой? — подозрительно спросила сестра.

— Нет. Просто Гордеев меня совсем замотал. — Я врала так отчаянно, будто от этого зависела моя жизнь. Но не объяснять же было, что я вдруг согласилась переночевать у мужчины… да еще у какого! — Сумку с телефоном оставила в коридоре, а домофон, должно быть, случайно отключила.

Я очень надеялась, что сестра не догадалась проверить наличие машины. Это я бы никак не объяснила.

— Больше так не делай! Ты помнишь, что было, когда я в последний раз не брала трубку.

— Я больше не буду. Обещаю, — максимально искренне ответила я. И я действительно не собиралась ночевать у Новийского или забывать об обязанностях перед родными.

— Хороших тебе выходных! — недовольно отчеканила Лона и бросила трубку.

Вернувшись в кухню Новийского, я обнаружила на столе (столе, а не барной стойке) завтрак. Апельсиновый сок, круассан, глазунья, разрезанные напополам черри, парочка ломтиков сыра и кофе. Даже застыла на мгновение и снова подумала, что опыт получаю просто незабываемый.

— Как в европейском отеле, — заметив мой взгляд, похвастался Новийский, одним движением расправляя салфетку и укладывая ее на колени.

Перед ним красовался точно такой же набор продуктов…

— Это сестра.

— Я догадался, — легко ответил Новийский.

— Я не стала ей рассказывать, — ответила я. — Хотя понятия не имею, как поступают в таких случаях, — призналась, уткнувшись взглядом в салфетку, которую разглаживала на коленях.

— По совести, — усмехнулся Сергей. — Ты уже взрослая, можешь делать что хочешь. А рассказывать ли… твое дело.

— Но ты бы не хотел, — закончила я.

— Я считаю, что не о чем, — поправил он. Однако между строк легко читалось остальное.

Не могу сказать, что не понимала его слов или была категорически не согласна с ними. Я давно позиционировала себя как взрослого человека, который может самостоятельно принимать решения. Мне было чем это подкрепить: хорошая работа, новая квартира, определенные жизненные перспективы. И если бы я пришла вдруг к маме или сестре и сказала: «любимые, я переспала с мужчиной», — при всем том, что обычно ни о чем вообще не отчитывалась, — меня бы поняли неправильно. Я бы не предложила познакомить родных с избранником на одну ночь, не сообщила о намерении продолжить отношения, не огорошила тем, что подцепила опасную венерическую болячку… Я не знаю, какие еще могут быть в этом случае «не», но одно точно: полезной информации такая новость не содержала, а вот близких бы обеспокоила. Потому я даже не стала искать в словах Новийского глубокий смысл. У меня уже имелся собственный.