– Кстати, «графиня» и «графин», несмотря на созвучие, произошли от разных терминов. Хотя есть теория, что корень «граф» одновременно обозначает сосуд для жидкости, который всегда был при короле, как и его спутник, которого и прозвали графом. Так что слова связаны, – завёл лингвистическую речь Аристарх.

– Не вижу связи... – пожала я плечами.

– Потому что культуролог – это не лингвист. Ты не постигала глубины языка, а я учёный.

– Ты-то? Ты работаешь лаборантом! – правду говоря, Аристарх у себя на работе – общепризнанный чудик благодаря своим нестандартным размышлениям.

– Это не умаляет моих познаний. Ты, между прочим, тоже экскурсии по дворцу в Маскау не водишь.

– Меня устраивает и библиотека. Так что там с глубиной твоего языка? – перевела я тему, исключительно чтобы мой друг озвучил какую-нибудь потешную дичь.

И он не замедлил оправдать мои ожидания:

– Ты знала, что слова «церковь» и «морковь» – родственные? Они объединены одним сакральным значением, – просвещал меня Аристарх.

– Да? И каким же?

– На тактильном уровне. Вот погляди на форму колокольни, – окно кухни как раз смотрит туда, откуда хорошо проглядывался освещённый вечерними огнями храм.

– Ну? – признаться, мне крайне лень было поворачивать голову в ту сторону.

– Ну! – передразнил Аристарх. – Баранки гну! Культуролог из тебя, конечно, так себе. Как тебя ещё библиотекарем-то взяли... – он страдальчески вознёс руки к небу.

Но меня вот такими оскорблениями не проймёшь. Стреляная ворона. Летали, видали мы таких петухов.

– И чем же твоя морковка отличилась? – спрашиваю наигранно благостно.

– Да не моя, а вообще! – сердито воскликнул Аристарх. – Я тебе о святых вещах говорю, а у тебя все шуточки ниже пояса.

– ТАК С МОРКОВКОЙ-ТО ЧТО???

– Что-что! Ты не видишь, что ли? Слепая? Форма у них одинаковая!

Похоже, это не у меня со зрением проблемы. Если бы колокольни строили по образу и подобию моркови, то были бы у нас ямы, так как морковь, при всём к ней уважении, – это корнеплод.

Как бы так аккуратненько ткнуть Аристарха в каку, чтобы он завизжал резаным поросёнком? Нравится мне выводить сына маминой подруги на неприкрытые эмоции.

– Скажи мне, друг мой мозговитый, почему колокольни не оранжевого цвета? Или, например, не растут вниз? А может, колокольни строятся в честь кормовой морковки? Или репы? Типа, молитесь длани, вас кормящей, скоты! Да, и ещё церковные просвирки в форме коровьих лепёшек. Да, и, раз уж церковь в форме репы, то почему мы не зовём её церепой?

– А ты не передёргивай с больной головы на здоровую! – распетушился он.

– Я всего лишь рассуждаю. Логику выстраиваю. А посему выходит что?

– Что?

– Слова «обед» и «обет» – тоже родственные! – добила его я.

– А-а-а! – совсем заагрился он. – Тебя пора врагом роисского народа объявлять!

– А ещё есть «падаван» и «подавальщица». Как тебе такое, лингвист ты наш? Или «Гова», «говеть» и «говно»? А уж если углубиться в этимологию слова «сретение»...

– Ой, всё!

***

«Всё»? Аристарх сказал «всё»? Ха!

В меня будто вселился демон!

– Нет, дружочек мой, я ещё только начала! Раз ты утверждаешь, что у похожих по звучанию слов сакральные смыслы совпадают, то давай разовьём мысль! Возьмём, например, столь замечательную и заглядывающую мне в окно «церковь» и «цирк».

– О-о-о... – кажется, моему светилу науки поплохело.

– Ты дослушай сначала! У меня убойные аргументы! Так вот, начнём с формы: круг. Цирк по циркулю и церковная площадь у нас тоже круглая. Так ведь?

– Ну, допустим, – нехотя согласился он.

– Подставки для свечей какой формы?