«Выполнять другие поручения» означало доносить на своих товарищей: сообщать, кто о чём говорит, кто кого бранит, кто что задумал.

Изюм в 1914 г.

[Из открытых источников]

На это двадцатилетний драгун из калужских ему ответил:

– Я пошёл в учебную команду не за тем, чтобы быть порученцем по делам, к основной службе не относящимся.

– Ну-ну… И зачем же ты сюда пошёл? – усмехнулся унтер.

– Чтобы досконально изучить учебный курс и стать унтер-офицером! – простодушно ответил Жуков.

Ответ драгуна окончательно вывел из себя Четыре с половиной:

– Ну, Жуков, смотри… И попомни моё слово: унтер-офицером ты ни-ког-да не станешь!

И началась затяжная война. Кто служил в армии, тот знает, что это такое, когда с самого начала не складываются отношения с непосредственным начальником и когда каждый твой шаг, даже правильный, вызывает в командире только раздражение, переходящее порой в бешенство. Притом что ты прекрасно понимаешь: тебе никто, кроме тебя самого, не поможет, а его никто не остановит, ты с ним один на один, и он тебя либо сломает, либо ты устоишь, но стоить это будет дорого.

Четыре с половиной начал ломать Жукова. Но Жуков стоял на своём. И в конце концов в затяжной схватке устоял. Унтер, видя, что драгун с характером, что просто так сломать его не удастся, подвёл непокорного под отчисление из учебной команды и объявил об этом в самый канун выпускных экзаменов – «за недисциплинированность и нелояльное отношение к непосредственному начальству».

А между тем, готовясь к выпуску, все в эскадроне были уверены, что первым на испытаниях будет драгун Жуков. Потому что на занятиях он почти всегда оказывался первым! В школе существовало правило: лучший из лучших выпускался в звании унтер-офицера, остальные – вице-унтер-офицерами, «то есть кандидатами на унтер-офицерское звание».

Унтер-офицер в армейской кавалерии тех лет имел звание либо старшего вахмистра, либо младшего вахмистра. Соответственно – либо три поперечные лычки на погоне, либо две. В Красной армии (когда ввели погоны) и в Советской армии унтер-офицерское звание соответствовало званию младшего сержанта и сержанта.

На одно из этих званий, а точнее младшего унтер-офицера, вполне справедливо, как лучший в эскадроне по всем воинским дисциплинам, претендовал драгун Жуков. Вместо этого он едва не был отчислен из учебной команды рядовым драгуном. Помог случай. Вместе с Жуковым в эскадроне заканчивал учебный курс драгун, старший брат которого, офицер, служил в эскадроне в должности заместителя командира по учебной части. Товарищеские узы в эскадроне были крепкими, и младший брат обо всём рассказал старшему.

Представление унтера на отчисление драгуна Жукова из учебной команды разбирал сам начальник курсов. Он вызвал Жукова для беседы. В разговоре выяснилось, что он москвич, из Марьиной Рощи, до войны работал краснодерёвщиком, потом служил в уланском полку вахмистром. Воевал. В бою показал себя храбрым и умелым командиром, награждён несколькими солдатскими Георгиевскими крестами и досрочно произведён в офицеры. После тяжёлого ранения, ещё не вполне оправившись, принял учебную команду. Но назначение это для него временное, потому что, как только рана перестанет беспокоить, снова уйдёт на фронт.

– Вот что, солдат, – обратился он к Жукову и указал на плотно исписанный лист. – На тебя поступила плохая характеристика. Здесь написано, что за четыре месяца обучения имеешь больше десятка взысканий, дерзишь, называешь своего взводного командира «шкурой» и прочими нехорошими словами. Так ли это?