Но август кончился, наступила осень, за ней зима, и он начал понемногу забывать о странной сделке.

А потом события стали развиваться быстро.

Сперва к нему пришел этот писатель, Мейрс, с намерением снять дом Марстенов. Он посмотрел на Ларри очень удивленно, когда услышал, что дом уже продан.

Вчера он обнаружил на почте сверток и письмо от Стрэйкера. Просто записку. «Прошу вас поместить в окне магазина этот плакат. Р. Т. Стрэйкер». Плакат тоже был простым. «Открытие через неделю. Барлоу и Стрэйкер. Лучшая мебель. Старинные изделия. Добро пожаловать».

И вот у дома появился автомобиль. Он еще смотрел на него, когда кто-то тронул его локоть:

– Уснули, Ларри?

Он слегка подпрыгнул, но это оказался Перкинс Гилл спай, только что закуривший «Пэлл-Мэлл».

– Нет, – сказал он, нервно хихикнув. – Просто задумался.

Перкинс тоже поглядел на дом Марстенов, потом перевел взгляд на табличку в окошке старой прачечной.

– Хорошо, когда в город приезжают новые люди, правда? Вы их уже видели?

– Одного. В прошлом году.

– Барлоу или Стрэйкера?

– Стрэйкера.

– Ну, и как он?

– Трудно сказать, – выдавил Ларри, чувствуя, что у него пересохло в горле. – Мы говорили только о делах.

– Ну ладно. Пошли. Я дойду с вами до «Эк селента».

Когда они пересекали улицу, Ларри Крокетт почему-то подумал о сделках с дьяволом.

13.00

Сьюзен Нортон зашла в парфюмерный магазинчик Бэбс и улыбнулась Бэбс Гриффен (старшей сестре Хола и Джека).

После короткого обмена новостями Бэбс спросила, видела ли Сьюзен, что какие-то приезжие открыли на месте старой прачечной мебельный магазин. Там все дорого, но хорошо бы, если бы у них оказалась маленькая лампа под стать той, что стоит у нее дома, и прошедшее лето было чудесным, и жаль, что все уже кончилось.

15.00

Бонни Сойер лежала на большой двуспальной кровати в своем доме на Дип-Кат-роуд. Это был настоящий дом, а не трейлер, с фундаментом и подвалом. Ее муж, Редж, заколачивал хорошие деньги, работая механиком в Бакс тоне.

На ней были только прозрачные голубые трусики, и она в нетерпении поглядывала на часы. 15.02. Ну где же он?

Почти сразу же за этой мыслью тихо открылась дверь, и внутрь прокрался Кори Брайент.

– Все в порядке? – прошептал он. Кори, которому было только двадцать два, уже два года работал в телефонной компании, и эта связь с замужней женщиной – и не с кем-нибудь, а с Бонни Сойер, «мисс округ Камберленд» 73-го года, – все еще пугала его.

Бонни улыбнулась ему.

– Если бы он был здесь, дорогой, – нежно сказала она, – у тебя в пузе уже была бы дырка с экран телевизора.

Он проскользнул внутрь. Бонни протянула к нему руки:

– Я тебя люблю, Кори. Ты такой красивый.

Глаза Кори смотрели на то темное, что просвечивало сквозь прозрачный нейлон, и страх постепенно уходил из них. Он, спотыкаясь, пошел к ней, и когда они слились в объятиях, где-то за окном, в лесу, запиликала цикада.

16.00

Бен Мейрс отодвинулся от стола, выполнив дневную норму. Он не ходил днем в парк и писал без перерыва, чтобы вечером с чистой совестью отправиться к Нортонам.

Он встал и потянулся, слушая, как хрустят его кости. Спина была мокрой от пота. Он достал из шкафчика у изголовья кровати чистое полотенце и пошел в ванную, чтобы успеть до прихода с работы основного населения.

Повесив полотенце на плечо, он повернулся к двери, но вдруг обернулся и поглядел в окно. В городе все замерло под чистым небом того глубокого голубого цвета, которым славится Новая Англия.

Он видел двухэтажные дома на Джойнтнер-авеню, видел их плоские крыши, видел парк, где уже возились дети, вернувшиеся из школы, и лесистые холмы на северо-западе. Его глаза остановились на просвете в деревьях, где пересекались Бернс-роуд и Брунс-роуд и где был виден нависающий над городом дом Марстенов.