Сердцевина этого бремени – отсутствие Шэвы. Я смотрю на упавшую корзину, на рассыпанные травы, которые она уже никогда не соберет, чтобы добавить в вечернее рагу. Никогда больше мы не будем ужинать в нашем доме, порог которого ей теперь не суждено переступить…

– Элиас… призраки… – выдыхает Лайя, прижимаясь ко мне. Обычно скорбные и унылые, духи становятся агрессивными и злыми. Мне нужна сила Маута, чтобы утихомирить их. Необходимо ощутить с ними связь. Сделать то, чему меня учила Шэва.

Но когда я силой воли призываю Маута, то чувствую только слабое веяние его магии. Затем и оно исчезает.

– Элиас? – Невзирая на злобные вопли призраков, Лайя берет меня за руку. Губы ее сжаты, лицо сосредоточено. – Я так сожалею о гибели Шэвы. Она что, действительно…

Я в силах только кивнуть. Да, Шэва действительно умерла.

– Все произошло так быстро, – я чувствую странное облегчение от того, что Лайя так же поражена гибелью моего друга. – А ты… как ты себя… – она качает головой, не в силах поверить. – Конечно, ты чувствуешь себя ужасно. Небеса, как же иначе!

Стон Дарина отвлекает нас друг от друга. Призраки плотно окружили его, взяв в кольцо, и нашептывают какие-то ужасы. «О преисподняя!» Нужно срочно отправлять Лайю и Дарина подальше отсюда.

– Если хотите попасть в Адису, – говорю я, – кратчайший путь лежит через лес. Дорога в обход займет многие месяцы.

– Ты прав, – Лайя соглашается – но тут же запинается. – Но, Элиас…

Если мы снова заговорим о Шэве, внутри меня что-то окончательно сломается. Она только что была здесь, а теперь ее нет. Это уже никто не в силах изменить. Непреклонность смерти всегда казалась мне чем-то сродни предательству. Но я не могу позволить себе предаваться скорби и гневу, когда мои друзья в опасности. Я должен двигаться. Должен сделать все, чтобы смерть Шэвы была не напрасной.

Лайя пытается что-то сказать, когда я беру Дарина за руку и ступаю на дорогу ветра. Лес вокруг нас меркнет, она умолкает и стискивает мою руку. Я чувствую, она понимает меня, как никто другой.

Я не могу передвигаться со скоростью Шэвы, но все же через четверть часа мы добираемся до одного из мостов через реку Сумеречную. Через несколько секунд мы уже на другом берегу и мчимся меж деревьев. Я направляюсь на северо-восток. Лайя бросает на меня взгляд из-под завесы волос, которые падают ей на лицо. Я так хочу поговорить с ней! Ад побери Князя Тьмы! Мне плевать, что он там наговорил. Для меня важно одно – чтобы вы все были в порядке.

– Скоро прибудем… – начинаю я, но тут меня перебивает другой голос. Целый хор ненавидящих голосов. Я знаю, кому они принадлежат.

«Тебе скоро конец, узурпатор», – слышится пение.

Это джинны. Однако же их роща находится в милях отсюда. Как они могут докричаться до нас через такое большое расстояние?

– Заткнитесь, – рявкаю я. И думаю о шепотках, которые слышал за миг до исчезновения Князя Тьмы. Я не сомневаюсь, это он повелевает своими родичами, огненными чудовищами. Он отдает им приказы. Джинны хохочут.

«Мы – могущественный народ, жалкий смертный. Ты не сможешь заменить собой Шэву. Ты не сможешь стать Ловцом Душ».

Я не обращаю на них внимания, надеясь, что в конце концов они сами заткнутся. Хотелось бы знать, издевались ли они так же над Шэвой? Преследовали ее своими голосами? Может, она мне просто ничего не говорила?

Грудь разрывается от боли при одной мысли о Ловце Душ… А как же все остальные? Тристас… Деметриус… Линдер… Кровавый Сорокопут… Мой дед… Неужели все, кто имеет несчастье сблизиться со мной, обречены страдать?