– Шейла?!

– Илья… – Она не выдержала, рванулась навстречу, сбрасывая в этот миг весь опыт прожитых лет, вновь превращаясь в ту молодую женщину, которой он однажды дал право на осознанный выбор, позволил заглянуть в глаза смерти и безнадежно, горько полюбить себя…

Нет, она не бросилась ему на шею, но их дрожащие пальцы встретились, и мир вокруг вдруг вновь ожил, но теперь в эманациях окружающего пространства явственно чувствовались хрустальные, звенящие ноты, словно листва деревьев на миг превратилась в тонкое стекло, по которому бежали трещины воспоминаний.

Все могло либо рассыпаться в прах… либо обрести новый смысл.

Однажды такое уже было в их жизни.

Черта невозвращения, за которой скрывается неопределенность будущего.

Господи, как далек и в то же время близок тот хмурый дождливый вечер, когда он распахнул перед ней дверь машины, еще не подозревая, что орбитальная оборона родной планеты уже пала под ударом харамминов.

В такие моменты слова становятся лишними.

Горкалов был потрясен. Он понимал, что человеческая жизнь не вечна, но почему-то не мог даже помыслить, что однажды вновь повстречается с ней – Шейлой Норман, дочерью друга, которую успел полюбить за те несколько дней, а если быть точнее – часов, что даровала им для общения смертельная угроза, обрушившаяся на все человечество.

Первый закон Логриса был нарушен.

Впрочем, это случилось не сейчас, а намного раньше, поэтому, ощутив эманации посторонней воли, которая изменила часть его реальности, проложив по ней скоростную магистраль, Илья не испугался, но насторожился.

Однако он мог ожидать кого угодно, только не ее…

– Как? – все же сорвался с его губ этот риторический в данной ситуации вопрос.

– Все в бренном мире имеет свое начало и свой конец. – Глаза Шейлы слегка замутились, потемнели, но прошла секунда, и в них вновь вспыхнули искры внезапно обретенного счастья.

Его мир устоял. Он не выпустил ее пальцев из своей руки, и взгляд Ильи медленно оттаивал, возвращая тепло, он принимал данность, безоговорочно даруя ей право находиться тут.

– Пойдем, – он указал на два кресла, расположенные в тени террасы.

– Ты ждал гостей?

– В последнее время не знаешь, чего ждать, – неожиданно ответил он.

Пальцы Шейлы выскользнули из его руки. Она села, откинувшись на мягкую спинку кресла.

Между ними еще звенела прочная, но преодолимая преграда внезапной напряженности, вызванная не только узнаванием, но и воспоминаниями, которые сейчас рвались из потаенных уголков двух душ, откровенно не чаявших встретиться вновь.

Долгий багряный закат расплескался над пустыней и оазисом феерией прощальных красок дня.

– Значит, прошло почти сорок лет. И ты все это время управляла Конфедерацией?

– Ты не оставил мне выбора, Илья. – Губы Шейлы тронула легкая улыбка. – Когда тебя нашли в обломках «Фалангера», я думала, что мир рухнул и… ничего уже не будет. Но кто-то должен был завершить начатое. Я оказалась единственной, с кем ты поделился планами накануне битвы в Сфере. Ты рассказал мне о Логрисе, и нам действительно удалось не только отыскать его разрозненные компоненты в Рукаве Пустоты, но и собрать миллионы кристаллов воедино, реанимировав древнюю машину ксеноморфов. После падения Элианского узла связи Логрис оказался единственной системой, способной поддерживать сеть Интерстар в полном объеме.

– И вы решились на это?

– Решились. Хотя, по сути, у нас не было выбора. Только Логрис мог указать точные координаты планеты харамминов и снять вуаль устройств, искривляющих метрику пространства вокруг шарового скопления. Мы освободили инсектов и логриан из рабства, уничтожили лжелогрис, поддерживавший владычество Квоты Бессмертных. – Она надкусила яблоко и вдруг добавила: – Все эти годы мне удавалось руководить Конфедерацией благодаря тебе, Илья.