Я понеслась на кухню за тряпкой, по пути зашла в ванную, привела себя в порядок. Все-таки безобразие – нюниться перед больным художником. Когда возвратилась, разговор продолжился.

– Наташенька, я плохой советчик… Но, право, подумайте.

– О чем думать. Надо иметь таланты, – резко оборвала я. – А какие у меня таланты? Нету никаких.

– Дружок, поверьте седым волкам… Я от безысходности поступил во ВГИК. Что-то такое было – руки чесались рисовать. В Репинское в Ленинграде не приняли, поехал в Москву, в Суриковское провалился. А во ВГИК – пожалуйте! Окончил, получил корочки художника кино. Даже три картины сделал…

– У вас хоть руки чесались… – перебила я.

– Не боги горшки обжигают, дружок Наташенька.

На следующий день, глядя через окно на улицу с прохожими, я почувствовала, что мне не так тоскливо. Но, возможно, это было потому, что утром мне сказали, что повысили в должности – до старшего инженера с прибавкой к жалованью в пятнадцать рублей. Мне показалось, что Крылову это будет приятно услышать. По дороге я подумала, а успею ли я поступить во ВГИК в этом году. Был конец марта, снег почти сошел, по улицам бежали веселые ручьи. До свидания, дорогие, больше я вас не увижу… здесь.

Крылов, конечно, обрадовался повышению и, наверно, подумал, что тоска моя прошла. Я не заговаривала о ВГИКе, он тоже. Лера была дома – редкий случай. Мы просто сидели и болтали. Обсуждали новый жемчужный натюрморт художника. Мне он очень нравился.

– Иван Андреич! Это выставочная картина! – воскликнула я. – Правда! Я поняла, какая это красивая палитра цветов – жемчужная.

– Подарю вам, Наташенька, если поступите, – ответил Крылов.

Я осеклась. Заколотилось сердце, будто предстояло прыгнуть в темный глубокий колодец.

– Наташк, если ты уедешь от нас, мне будет очень тебя не хватать, очень-очень, – печально сказала Лера.

Я знала, что они желают мне только добра. Но… лучше синица в руках, чем журавль…

– В небе… – сказала я вслух.

– Над всей Испанией безоблачное небо, – улыбнулся Крылов. – Было, есть и будет.

Моя жажда путешествий была неистребима. Сразу после универа, я закончила курсы экскурсоводов и в выходные иногда возила группы в Москву. Автобусный маршрут пролегал через Владимирскую область. Я выучила типовой текст по Древней Руси: Владимир, Суздаль, Ополье, Юрьев-Польский, владимирцы и новгородцы, икона Знамения Божией Матери, князь Андрей Боголюбский. Никакой религии, исключительно история края…

В конце марта я поехала в Москву. Оставив группу на местного групповода, сама отправилась искать по адресу здание ВГИКа, около ВДНХ. Оказалось, что наша гостиница совсем рядом… С опаской я вошла в парадный подъезд овеянного легендами здания с вывеской: «Всесоюзный государственный институт кинематографии». В субботу внутри кипела жизнь. Студенты отличались от обычных – раскрепощенные, модно одетые. В обрывках разговоров запросто упоминались известные киношные фамилии. Я оробела: это же сколько тут талантов, куда мне… Если бы приемная комиссия была на третьем этаже, от страха я бы до нее не дошла. Но комиссия оказалась на первом, в темном коридоре.

– Хочу к вам поступить, – сказала я, войдя в нужную комнату, в которой сидела единственная женщина.

– На какой факультет? – безразлично спросила она.

– Э… э…

Тут раздался резкий звонок, женщина кивнула на столик со стопками листков и стала разговаривать по телефону. Я взяла по листку из каждой стопки: это были правила приема на разные факультеты. По дороге домой я изучила вопрос: везде, кроме экономического, был предварительный творческий конкурс.