Наблюдая, как постепенно уплывает назад перрон, я невесело усмехнулась: конечно, не сообщу!

Перрон окончательно исчез из вида, и мимо окон потянулись серые строения вокзальных служб. Из-за паровозного дыма они всегда серые, даже если выкрашены в желтый цвет.

Стоявший у соседнего окна толстяк уже второй раз окинул меня изучающим взглядом с ног до головы. Терпеть не могу, когда меня разглядывают, да еще и оценивающе!

В ответ я смерила взором его.

Разглядывать было нечего, передо мной стоял образец фальшивой роскоши: все, что могло, блестело, сверкало и демонстрировало дурной вкус. Цветастый жилет с трудом застегивался на стеклянные пуговицы, видно, изображавшие драгоценные, цепочка карманных часов, как и запонки, из дутого золота, головка галстучной булавки размером с голубиное яйцо… Меня просто передернуло от обилия фальшивого золота и стекляшек в роли бриллиантов.

Почему-то неприятный тип воспринял мой далеко не благостный взгляд как поощрение и придвинулся ближе.

– Мадемуазель… позвольте пригласить вас в ресторан. Выпьем за знакомство…

Вот так запросто. Он полагал, что отсутствие у меня компаньонки дает ему право чувствовать себя хозяином положения?

Я передернула плечами:

– Пшел вон!

Толстяк снова смерил меня взглядом, не сулившим ничего хорошего, и недобро усмехнулся:

– Ишь, красавица нашлась. А я вот сейчас скажу полицейскому, что ты ко мне пристаешь…

Угроза серьезная. Ехала одна, куда и зачем – объяснить не смогла бы, вполне можно заподозрить неладное. Но главное – внешний вид. Одета скромно, багаж бедненький, не то разночинка, которых полиция страшно не любила, не то сбежавшая из дома дочь разорившихся дворян. В любом случае неприятности из-за его жалобы были бы обеспечены.

Конец ознакомительного фрагмента.