— Во двор не заезжай, я дойду, — попросила парня слегка срывающимся голосом. Со стороны, конечно, смотрелось так, будто язык заплетается, но хуже уже не будет.

— Хорошо, — легко согласился он.

— Докатилась, бедняжка, — тихо раздалось с заднего сидения. — Спилась баба, — и столько "сочувствия" в голосе, столько участия к судьбе поверженной соперницы.

— Если что надо, — Шурик протянул визитку, — обращайся. У меня своя клиника. Бесплодие там или... алкоголизм...

Визитку я выкинула. До дома еле доплелась, прихрамывая на подвернутую ногу. Возле подъезда меня из окна окатили мыльный водой соседки таджички, или узбечки — я не разбираюсь. Лифт сломался. На мейле обнаружилось письмо от предков, где они самозабвенно ли, как им хорошо живется аж на десять килобайт, и ни одного даже крохотного вопросика "как у тебя дела, доча?".

Я доплелась до кухни и поставила чайник. Настроение было... Да, не было его совсем. Апатия захватила в плен мое тело, и из этого чудного состояния "небытия" меня вырывали только настойчивые молоточки головной боли, обосновавшиеся в висках. Они, как назойливые комары, заставляли выныривать из хлипкого покоя в этот злобный, грязный и ехидный мир. Тихо застонав, я поплелась в комнату к секретеру, где лежала еще бабушкина аптечка. Открыла дверцу и достала резной ларец.

Неуклюжие мои руки! Полированная шкатулка выскользнула и с грохотом ударилась углом об пол. Глубокая трещина прошила заднюю стенку, крышка отлетела, выломав замок и петли, а лекарства с тихим шелестом и громким цокотом разлетелись по комнате.

Все! Не могу больше! Слезы градом покатились по щекам. После того, как меня обокрали в прошлом году, эта шкатулка — все, что у меня оставалось в память о бабушке, которая в последние годы оказалась для меня самым близким и понимающим человеком.

Трясущимися пальцами я стала судорожно собирать лекарства в покореженный ларец. Уголь. Смекта. Снова уголь. Капли в нос. Капли в уши. Таблетки от поноса. Таблетки от запора... Таблетки от всего, кроме обезболивающего! Осознание того, что с этой адской болью ничего не поделаешь, выбило очередную слезу жалости к себе, которая щедро отразилась очередным уколом, казалось, прямо в мозг.

Кое-как покидав оставшиеся найденные лекарства в сломанную аптечку, я поплелась к кровати.

Моя жизнь закончилась. Ну, или почти закончилась.

Ничего хорошего не будет, да и не было его на самом-то деле...

Проворочалась я где-то с час, но уснуть из-за мигрени так и не смогла. Сегодня даже сон оказался врагом. Так дело не пойдет!

Кое-как встав, я, охая, оделась и поплелась на улицу. Кажется, где-то поблизости должна быть круглосуточная аптека. Без анальгина мне сегодня не жить!

Летняя ночь порадовала проливным дождем.

Великолепно! Но не возвращаться же ради зонтика. Чуть постояв под козырьком для приличия, я вздохнула и поплелась к дороге.

В голове постоянно крутилась, мешая сосредоточиться, навязчивая песня про тридцать лет.

Вот привязалась-то! А главное, что из-за нее казалось, будто голова болит еще сильнее. Или это из-за дождя, который нещадно барабанил по макушке? Когда я подошла к пешеходному переходу, светофор мигал желтым. Прекрасно! Теперь еще и через широкую дорогу придется фактически перебегать! Обычно водителям наплевать, кто там идет по зебре. На всякий случай, как порядочная, посмотрела налево, посмотрела направо, все как положено, и, уже дойдя до середины, я зачем-то ускорила шаг, ведь с торца ближайшего дома мне так приветливо моргал красный крест, обещая скорое избавление от боли.