13. 13

Кира. Настоящие дни...

Кира, стоя под струями горячей воды, смывала его прикосновения. Он разозлился. Он все понял. Да и до этого, наверное, прекрасно понимал, что она ничего не забыла. Что любит другого и жить не хочет. Да, в какой-то момент согласилась, повелась, пожалела мать, решила попробовать жить заново, но все, что сейчас происходило, сложно было назвать жизнью. Да, она дышала, ела, пила, передвигалась, думала, плакала, смотрела сериалы. Только в душе было пусто и черно. О каком ребенке могла идти речь? Разве сможет она в таком состоянии подарить малышу любовь и заботу? Кто-то из знакомых настоятельно посоветовал родить, уверив, что любовь к ребенку лечит. Но зачем дитем прикрывать эту дыру в душе? Нечестно, несправедливо.

Нет, когда-то конечно она мечтала о детях. Вместе с Глебом. Он шутил, что не даст назвать ей девочку Гертрудой, и вообще в любом случае будет выбирать имя сам. Для дочери. А для двух сыновей пусть решает сама, какие им дать имена.

Кира вздохнула. Вытерла запотевшее зеркало в душевой кабине, посмотрела на свое осунувшееся серое лицо и решила, что ни на секунду не будет сегодня задерживаться дома. Нужно срочно искать работу, чтобы не находиться здесь, в этой квартире. Слишком многое ей напоминало о ее предательстве. Даже сам факт, что она живет припеваючи, ни в чем не нуждается, не испытывая при этом ни капли благодарности.

Быстро привела себя в порядок, слегка подсушила волосы и собрала их в простой хвост. Надела футболку и легкие брюки, схватила сумочку с наличкой и вышла из дома, оставив и телефон, и карты на тумбочке, словно забыла. Ей не хотелось, чтобы о каждом ее шаге было известно мужу. Он часто находил ее в городе, подъезжал в кафе или парикмахерскую, встречал без предупреждения, словно проверял. Конечно, при этом привозил букет или какой-то маленький незначительный подарок и шептал, что очень соскучился. Но Кира все равно считала, что он ее выслеживает и проверяет, одна ли…

Подруг не было, одиночество съедало, супруг был…ненавистен? Нет, просто она понимала, что недостойна его любви и заботы.

Кира сходила в ближайший киоск за газетами, а затем сев в уличном кафе, принялась читать объявления. Все они, впрочем, сводились больше к подработке, а не постоянной работе. Тайные покупатели, распространители косметики и пылесосов, операторы кол-центра, – все это Кира отметала сразу. Уже проходила, даже на собеседование записывалась, но необходимости бросаться на сомнительные заработки не видела. Так ничего и не увидев, она закинула газеты в урну. Побродив еще немного по тихим улочкам, Кира вернулась домой. Лифтом она пользоваться не любила и, пройдя мимо занятой вязанием консьержки, свернула к лестнице. На втором этаже вдруг подкатила тошнота – вспомнилась утренняя стычка с мужем. Вечернего наказания не избежать: будет романтический вечер и ночь любви. Кира постаралась побыстрее пройти мимо, но вспомнила про блистер с таблетками. Теперь прятать его здесь не имело смысла, нужно забрать и придумать новый тайник. Она повернулась к ящику и с удивлением уставилась на белый бумажный уголок, торчащий из их ячейки. Она быстро набрала нужный код и потянула дверцу на себя. Лист вылетел и покружившись спланировал к ее ногам. Кира дрожащими от волнения руками подняла его – она до сих пор не могла спокойно относиться к почтовым отправлениям. Но это оказалась всего лишь рекламная листовка. Пробежав по строчкам взглядом, она свернула его и сунула в сумочку.

Кира закрыла свой ящик и повернулась к соседнему, пустому. Но там замок оказался вскрыт: дужка еле держалась в гнезде, а сам замочек был перевернут вверх ногами. Кира сняла его с тонких колец, открыла дверцу, и ощупав дно, поняла, что блистера здесь больше нет. Горько усмехнувшись, она обругала себя. Неужели еще надеялась, что он даст ей свободу? Нет, Юра сразу сказал, что никогда ее не отпустит.