Официоз не жаловал Лескова (особенно Катков), и считали, что он «не наш», «совсем не наш». Лесков отмечал: «Меня все топили и не утопили с головою». Он не поддавался давлению, гнул свою линию «христианского гуманизма» и красочно описывал «небывальщину» на Руси. Основную коллизию жизни Лесков видел в вопиющем несоответствии между неограниченными возможностями развития страны, обладающей огромными природными богатствами, и ее нищетой и отсталостью по сравнению с передовыми странами Западной Европы.
«В России что ни шаг, то сюрприз, и при том самый скверный», – говорил Лесков устами одного из своих героев.
В «МП» – Лесков, а в «Новой газете» стихи неизвестного мне Миши Атрошенко:
Что сказать на это? Апофеоз лесковской небывальщины на Руси. Нет, в РФ.
27 февраля – закончил Сергея Прокофьева, 37 стр. Самоподарок ко дню рождения. И мечтания: издать бы книгу «Театр, музыка, балет». На уговоры издателей нет сил.
28 февраля – привезли на дом книгу «Наедине со временем, или Дневник интеллигента в очках», 1-я часть, 1950–1989. В мягкой обложке. Самиздатовский тираж – 60 экз. Стоимость набора и печати: 32 тыс. руб. И, увы, опечатки…
2 марта – 79 лет. Куча звонков и четыре из-за рубежа: Нью-Йорк (Людочка), Дортмунд (Наташа), Аугсбург (Черняк) и Тбилиси (Лика).
5 марта – выставка «Коллективное бессознательное. Графика сюрреализма от Де Кирико до Магрита». Как тяжело бывшим совкам, воспитанным на Сурикове и Шишкине, воспринимать безумные фантазии сюрреалистов…
15 марта – наш меценат Эд привез машинку из ремонта и словарик по идишу, и я тут же стал импровизировать:
17 марта – в музее Брюсова Дина Федина представила лирико-музыкальную композицию по моей книге «Тысяча и два поцелуя». Мне не понравилось: приторное сюсюканье. Я выступил жестче…
18 марта – очередной «Ворчун» в «МП»: «Рублевка и Парижская коммуна». Парижская коммуна утвердилась в столице Франции 18 марта 1871 года, продержалась 72 дня и была разгромлена 28 мая. Как написала газета «Монд», «Коммуна была яркой ослепительной вспышкой, временем праздника мечты, которая, едва успев воплотиться в жизнь, была убита». Еще одна вспышка и долго пылавшая – Октябрь 1917 года. Свобода, выродившаяся в диктатуру и власть богатых. Рублевка – это ухудшенный вариант французского Версаля. В день Х Рублевку захватят новые коммунары. «Оковы тяжкие падут, темницы рухнут – и свобода!» – как писал Александр Сергеевич. А после свободы последует новая неволя. Циклы исторического процесса.
Вернусь назад. Что-то пропустил, и надо восстановить. 20 февраля – первая попытка овладеть компьютером. Что-то нажал – и все набранное исчезло. Перефразируя Игоря Северянина, его «Валентину»:
Ще, как учительница, замучилась со мной. К тому же я упорно называл курсор «луксором» (египетские воспоминания).
К своему 79-летию листал дневник Корнея Чуковского, как он отмечал эту дату в 1961 году: «Встретил этот предсмертный год без всякого ужаса, что удивляет меня самого… Очень интересно отношение старика к вещам: они уже не его собственность. Всех карандашей мне не истратить, туфлей не сносить, носков не истрепать. Все это чужое… И все это знают. И все делают вид, что я такой же человек, как они…»