Он мне понравился этот парень, молодой, младше меня. Выглядел он плоховатенько: джинсы или брюки типа джинсов, кофта, короткая куртка, достаточно длинные волосы и усы».

«Менатеповцы из числа ветеранов с понятным смущением вспоминают о детских болезнях бунтарства, – это “Человек с рублем”. – На работу ходили кто в чем горазд – не бизнесмены, а сборище рокеров: джинсы, кожаные курточки, цветастые рубахи, косынки на шее, крутые прически. Мы вызывали шокинг в чиновном мире, нам это импонировало: ах, какие мы смелые, независимые и ррреволюционные, какой вызов бросаем касте беловоротничковых».

Такой вольный стиль оказался не самым эффективным на переговорах с контрагентами, и вскоре от него отошли. Но не в полной мере. Ходорковский и в начале двухтысячных иногда появлялся в кожаной куртке, и в офисе «ЮКОСа», и на телевидении.

«Такой серьезный, рассказал о планах и перспективах, – вспоминает о знакомстве с Михаилом Невзлин. – И, что мне особенно понравилось, предложил мне, спросив о моей должности и зарплате, достаточно неплохой, но не категоричный зарплатный рост и очень маленький должностной рост. Я был, по-моему, старшим инженером или ведущим, а он предложил мне что-то на ступень выше. Естественно, в организации, которая не могла сравниться по структуре с предыдущей. Та организация – старая, большая. А здесь человек десять-двенадцать.

Я поторговался, чтобы получить должность уровня начальника отдела, чтобы не было начальников надо мной и выглядело прилично, ведь мы были уже не дети.

Вот и все. И договорились. А зарплату он мне не сильно поднял. На прежнем месте у меня было 140 рублей и сорок процентов премии, а он мне пообещал двести или двести десять и тоже сорок процентов премии.

Моя прежняя организация занималась обеспечением работ за рубежом и поставками товаров за границу. Основной целью работавших там специалистов, особенно качественных, было выехать за границу, чем раньше – тем лучше, чем чаще – тем лучше.

У меня таких перспектив не было, я успел за семь лет работы съездить в Монголию, и то по блату вне этой организации, потому что у меня было много недостатков. Анкетных.

Кроме пятого пункта, я развелся с первой женой и женился на сотруднице.

Русского бизнеса тогда еще не было, или я его не знал. Были директора центров НТТМ, и я еще не был с ними знаком, но как центры два или три работали неплохо. Одним из них руководил ныне покойный Виноградов. “Инкомбанк”, помните? И один центр назывался “Технология”, по-моему, в соседнем районе. Ходорковский с ними конкурировал».

В конце 1987 года было создано государственно-кооперативное объединение «МЕНАТЕП»[5] с оборотом в восемнадцать миллионов рублей в год.

Леонид Невзлин занял в нем должность руководителя договорного отдела, а рекламный отдел возглавил Владислав Сурков, ныне первый заместитель Руководителя Администрации Президента.

Вместе с Невзлиным из «Зарубежгеологии» пришел еще один будущий акционер «ЮКОСа», а ныне эмигрант, Михаил Брудно и будущий председатель совета директоров группы «МЕНАТЕП», а ныне заключенный, Платон Лебедев.

«До закона о кооперации был внедрен решением Совета министров еще один проект – кооперативы вычислительной техники и программирования – это позволяло молодым специалистам собираться в бригады для любых проектов для обслуживания предприятий и населения, – говорил Невзлин в интервью Наталье Мозговой. – Мы, будучи программистами, организовали рядом с НТТМ один из первых компьютерных кооперативов – «Нигма», зарегистрировавшись вторыми или третьими в «совке». И быстро поняли, что надо использовать механизм центров и кооператива для покупки компьютерной техники, – формировали комплексы, снабжали математикой и продавали организациям… Таким образом, мы значительно увеличивали объем работ и получали от предприятий безналичные деньги, которых им было не жалко».