«Голова» наконец села к роялю и, вздохнув, раскрыла клавир. Часы показывали двенадцать – время икс, после которого типография начнёт печатать программки. До этого афишный спектакль могут заменить из-за болезни ведущего исполнителя, не имеющего дублёра, и певцам придётся повторять новые партии. Бывает, солисты намеренно изображают недомогание и впритык к полудню берут бюллетень, чтобы подчеркнуть свою значимость, добиться повышения зарплаты или квартиры. В таких случаях администрации проще всего вместо оперы назначить балет без громоздких декораций. Однако всё равно тарарам, суматоха, крики, выговоры! Событие. Сегодня телефон молчит – значит всё идёт по плану.

Поработав пару часов, Звягина спустилась на кухню. Обычно, она не завтракала, а только пила кофе с крошечным кусочком поджаренного в тостере ржаного хлеба с пресным нежирным сыром. Обед, без острых овощей, подсолнечного масла и обязательно чуть тёплый, чтобы не нарушить естественное состояние слизистой рта и глотки, подавался в три часа – последний приём пищи перед выступлением. Ужинала певица уже ночью, смыв с себя скверные запахи париков, несвежих театральных костюмов и грима, наедаясь до отвала, отчего, конечно же, с возрастом начала поправляться, но что тут поделаешь, композиторы пишут длинные оперы. Современные режиссёры, плюющие и на традиции, и на авторский замысел, клавиры тасуют и безбожно сокращают, а спектакли всё равно заканчиваются поздно.

Немного остыв от крепкого утреннего напитка, Кира Анатольевна тщательно укутала горло, низко надвинула на лоб мягкую широкополую шляпу, чтобы не быть узнанной, и отправилась на прогулку. Бодрым шагом несколько раз обошла Патриаршие пруды, разглядывая до мелочи знакомые дорожки, скамейки, чугунную ограду, деревья и кусты, стараясь не думать ни о чём, кроме предстоящей роли, внутренне готовясь ощутить себя «другой» женщиной.

После спектакля Звягина, замотав шарфом до самых глаз истерзанное гримом лицо, вышла к служебной машине. Хотя классическая музыка ещё была в чести, времена лемешисток и козлятниц канули в вечность – возле артистического подъезда стояла жалкая, хоть и восторженная кучка поклонниц и среди них с букетом роз Игорь Туманов, которому она приказала явиться только завтра. Он нарушил приказ, это плохо, но неожиданно приятно, и в этом скрывалось что-то новое, ещё не определяемое. Примадонна разрешила молодому человеку подняться за нею в квартиру и сбросила пальто на руки ему, а не стоявшей в ожидании старой Архиповне. Более того, ввиду позднего часа, позволила не возвращаться за город, а остаться на ночь в малой гостиной, где стоял большой диван, вполне пригодный для сна. Туда она сгоняла исполнивших мужской долг любовников, поскольку предпочитала спать и просыпаться одна. Мужья имели собственную спальню, в настоящий момент пустовавшую.

Когда после ужина в дверь тихо поскребли, Звягина сразу поняла – кто. Упорство новичка, собственно ни на чём не основанное, разве что на интуиции, импонировало. Как это схоже с тем, что Кира любила в себе! Наконец-то. Она так устала от пустых мужиков, похожих на зависимых баб. А этот не боится сделать ошибку. Но надо дать ему время отравиться сомнениями, тогда следующая попытка, более удачная, взорвётся восторгом.

– Входи! – сказала певица низким голосом, и Игорь переступил заветный порог.

В спальне царил полумрак. Ни люстры, ни торшера, ни бра, только ночник – узкий длинный цилиндр на высокой тонкой ножке, наполненный розовым сиропом, в котором беспорядочно извивались зелёные, голубые и красные змейки, отбрасывая бегущие пятна на потолок и стены. Как у импрессионистов, отвергавших чёрный цвет, тени были цветными, а женщина без возраста. Ухищрения эти имели основания. Звягина стеснялась широкой талии, вислых грудей, целлюлита, стыдливость уходила корнями в те времена, когда мужчины не проявляли к ней интереса. Обстоятельства изменились, а комплекс остался.