Так третьего действия мы и не дописали», – вспоминала Любовь Евгеньевна.

Ну что ж, пусть и не дописали, но было весело придумывать реплики, перебивать друг друга, придумывая все новые и новые сюжетные ходы и повороты… Эта совместная работа еще больше их сблизила… Тем горше становилось Булгакову, вынужденному уходить в свою «гнусную» комнату в квартире № 50 на Большой Садовой, 10.

Студент, брат хозяйки, возвращался с практики. Нужно было решать главный вопрос – и они зарегистрировались «в каком-то отталкивающем помещении ЗАГСа в Глазовском (ныне ул. Луначарского) переулке, что выходил на церковь Спаса на Могильцах».

Так началась совместная жизнь М. А. Булгакова и Л. Е. Белозерской.

На первых порах их приютила Надежда Афанасьевна, директор школы, там же и обитала вся ее большая семья. «К счастью, было лето, и нас устроили в учительской на клеенчатом диване, с которого я ночью скатывалась, под портретом сурового Ушинского…» – это все из тех же «Воспоминаний» Белозерской.

Но лето подходило к концу, школа начинала свою обычную жизнь, в учительской уже нельзя было оставаться, даже на ночь. Нужно было искать надежное пристанище, тем более что Михаил Афанасьевич должен был наконец-то закончить роман «Белая гвардия» и повесть «Роковые яйца, или Луч жизни».

Любовь Евгеньевна, коренная москвичка, вспомнила своих знакомых и близких и надеялась, что хоть кто-нибудь поможет молодоженам найти приличное убежище. Но первый же визит разочаровал ее: крестная мать ее старшей сестры, некогда красавица, была неузнаваема в черном монашеском платке: она похоронила обоих сыновей, с одним из которых маленькая Любаша играла в прятки. Еще одна горькая зарубка на сердце… Нет уж, лучше положиться на случай и на самих себя: старые знакомые, как «бывшие», лишенные в новой жизни своих прежних прав, перестали быть хозяевами своих домов, даже своих жизней.

Случайно Булгаковых познакомили с «грустным-грустным человеком». Он-то и привел их к арендатору в Обухов переулок, дом 9, где они вскоре начали самостоятельную, независимую жизнь, полную духовных и литературных исканий, надежд и горьких разочарований.

В эти дни Булгаков, как и всегда, много работает, читает, пишет, размышляет, ходит по редакциям и в театры.

Все вроде бы кончилось благополучно и можно вздохнуть посвободнее, в свободные часы от службы в «Гудке» можно снова заняться подлинным. А ведь все могло сложиться по-другому… Тяжело было вспоминать, как он и Любовь Евгеньевна искали свое первое совместное прибежище, квартиры были так дороги, а дешевых комнат не было, как не было и денег. Пришлось занять у Евгения Никитича Тарновского… И несколько неловко было вспоминать, как он отчитал Валюна Катаева, когда он признавался, что любит Елену Булгакову и хотел бы на ней жениться. «Нужно иметь средства, чтобы жениться», – сказал Булгаков на это признание. А сам? С Татьяной Николаевной, с Тасей, было легко, она самоотверженно принимала все удары судьбы и житейские тяготы, помогала ему переносить выпавшие на их долю невзгоды. Да и сейчас она готова забыть этот развод и снова начать с ним новую жизнь. И по его просьбе делает все, что может, для его семьи и его друзей… Приехала Галя, дочь Сынгаевского, приехала к нему, а у него не на чем положить ее спать; Татьяна пристроила ее у знакомых на несколько ночей. Что было делать дальше? Выручила сестра Надя, поговорила с ней по душам, пристроила ее временно в школе, питалась-то у него, а спать уходила в школу: ведь милые друзья из Киева отправили ее даже без документов. И если бы не Тася и Надежда… А перед этим острый приступ аппендицита, пришлось пойти на операцию, хорошо, что зашел к нему Коля Гладыревский и уговорил его лечь в клинику профессора Мартынова и сделать операцию; было страшновато, но, слава Богу, все обошлось, каждый день приходила Любаша, приносила ему еду, но много есть было нельзя, приходилось ограничивать себя, а так хотелось…