– Куда поедем?

– Да в «Е*еную утку», – наобум ответил Сяо Цуй.

Юй Синьлян тоже знал, что на вывеске того ресторана отвалилась часть иероглифа и получилось такое странное название. Придя в заведение, они втроем дождались столика и уселись пить пиво. Лао Хуан напомнил Юй Синьляну:

– Синьлян, ты на пиво-то не налегай, тебе еще везти нас!

Но Юй Синьлян отмахнулся:

– Да ничего страшного, пиво – это не алкоголь, так, напиток, – и сделал большой глоток.

Они говорили о том о сем, и речь зашла о семейных делах Юй Синьляна. В гостях у Юй Синьляна ему было неудобно расспрашивать подробно, но после визита Лао Хуана подтачивало любопытство. А когда Юй Синьляну хотелось поболтать, его было не остановить. У него была нелегкая жизнь, и все переживания, копившиеся в душе, ему хотелось излить кому-то, иначе делалось очень трудно. Сначала заговорили о нем самом.

– А что я? Мне о себе и рассказать нечего, кроме как что жизнь у меня заковыристая. По молодости, еще лет десять назад, ввязывался в драки, не думая о последствиях, крушил, что под руку попадется, но сейчас уже так не делаю, потому как и за решетку попадал, и потом ущерб возмещать приходится. А у меня денег нет. Брату моему кололи стрептомицин, и от этого он оглох на оба уха. Младшая сестра тоже оглохла от этого чертова стрептомицина.

– Так раз брат от этого лекарства потерял слух, зачем же его было колоть и сестре?

Юй Синьлян сделал большой глоток.

– Это моя мать виновата, она женщина недалекого ума, вот и натворила дел. Хорошо хоть я в детстве не болел и мне никогда уколов не делали, иначе бы у нас вся семейка глухонемых была, – горько усмехнулся Юй Синьлян и продолжил про сестру: – А она умная, умнее, чем я, только вот оглохла. Отцу девочка была обузой, и когда она потеряла слух, он не стал отдавать ее в специальную школу, где она могла бы выучиться языку жестов, денег пожалел. За это она его ненавидит. Подростком она пошла к одному парикмахеру учиться, ну а потом… а потом он ее снасильничал и еще обвинил в том, что это она его соблазнила. А она-то мычит, ничего толком сказать не может. Ну, потом родился ребенок, беленький такой, умер при родах. И к чему я все это только рассказываю? Не будем больше об этом.

– Да-да, не будем, – поддакнул Лао Хуан. Он внезапно вспомнил Сяо Юй из парикмахерской за горой Бицзяшань. Но Сяо Юй и Юй Синьлян совершенно не похожи друг на друга. Если уж они брат и сестра, так у одного из них точно произошла генная мутация.

Не будем, не будем, а почему бы и не поговорить? Юй Синьлян сам не удержался и продолжил рассказ:

– А потом она вышла замуж. Мужик любил развлекаться на стороне и таскал у нее деньги. Раньше ее парикмахерская располагалась в районе Туаньцзао. Ремесло она свое знает, характер хороший – к ней народ с утра до вечера потоком шел. А муж ейный брал деньги, которые она приносила, и тратил их на женщин. Однажды одна шлюха к нам в дом заявилась, стала права качать, я ее за дверь выставил. Она поняла, что со мной шутки плохи, и убежала. Я считал, что должен защищать сестру – в конце концов, я ж ей старший брат, а она глухонемая. Я и муженьку ее несколько раз всыпал, а он под этим предлогом и развелся с ней. Она меня за это ненавидит. А я-то тут при чем? Раз ей так нужен мужик, так нашла бы себе кого понадежнее! Она умная, конечно, но обидчивая из-за инвалидности, поэтому любит придираться к мелочам.

– Так это не твоя ли сестра открыла парикмахерскую на горе Бицзяшань? – воспользовался паузой Лао Хуан.

– Так вы знакомы? – просиял Юй Синьлян.