Огюст Лепуатвен – или, когда того требовали обстоятельства, Лепуатвен де л’Эгревиль – человек, который, по его словам, «создал» Бальзака^>217. Он был высок и красив, щеголял военной выправкой, и в глазах у него горели непокорные огоньки. Вот кто стал первой «феей-крестной» Бальзака. Во время визита на съемную квартиру его родителей в Париже один приятель по факультету права рассказал Бальзаку о человеке, который зарабатывает сочинением романов. Бальзак пригласил обладателя ценного качества в самый дешевый парижский ресторанчик – заведение Фликото на площади Сорбонны, «храм голода и нищеты», описанный в «Утраченных иллюзиях», где, несмотря на разные ингредиенты, меню не менялось никогда, а прославленная вывеска сулила «Хлеба столько, сколько сможете съесть»^>218. В конце «омерзительного» обеда Лепуатвен, свернув салфетку, буркнул: «Продолжение следует»^>219, выказав своеобразное чувство юмора. Новый знакомый оказался куда лучше предложенного угощения. К счастью, Лепуатвен разделял мнение Бальзака о нем самом: «Он славный малый (Бальзак снова писал о себе в третьем лице. – Авт.), у него есть мозги, но лучше всего то, что он болтун. Если бы весь тот наш разговор издали, получилось бы тридцать печатных листов»^>220. Лепуатвен явно разглядел над своим новым знакомым вывеску: «Столько романов, сколько сможете опубликовать». Они пришли к соглашению. Бальзак должен был сочинить несколько произведений, которые Лепуатвен отшлифует и продаст издателям. В течение следующих пяти лет Бальзак выпустил девять романов под псевдонимом; три из них были написаны совместно с Лепуатвеном, остальные шесть – самим Бальзаком. В 1822 г. свет увидели пять романов. Наконец-то у Бальзака появилась регулярная работа и даже, как у Растиньяка, матерый преступник (ну, почти преступник), который помогал ему взобраться на первую ступеньку социальной лестницы.

Много лет спустя Лепуатвен, по-прежнему стиснутый рамками журналистики, вспоминал о своем великом открытии. В 1841 г. он работал в «Фигаро» (предтече современной газеты) и рассказывал молодому писателю-социалисту, который пришел просить работу: «А знаете, вам повезло, что вы наткнулись на меня. Все, кому я давал работу, добивались успеха. И только я сам ничего не достиг, а я старше, чем они. Я создал их всех! Возьмите старину Бальзака – тоже мое творение! Сколько планов мы с ним строили! Мы вместе написали несколько романов – правда, следует заметить, что это худшие романы Бальзака… В те дни он был молод, очарователен, наивен и счастлив; с ним легко работалось. Он был похож на маленькое пушечное ядро: широкоплечий, примерно как вы, голова росла прямо из живота, а живот – из ног! Он был прилежен и скромен! Теперь его окружает дурная слава – невероятно, я ничего не понимаю! Я знал его, когда он только начинал! Он, сноб этакий, воспринимает себя всерьез и теперь даже смотреть не желает на старого приятеля. Ах, я мог бы такое рассказать вам о нем!»^>221

В наших глазах у Лепуатвена лишь одно достоинство: он считал Бальзака очень скромным молодым человеком, и его отзыв многое говорит о его собственной всепоглощающей личности. Когда Лепуатвен что-нибудь рассказывал, его слушали раскрыв рот: ни слова правды, но в высшей степени занимательно. Бальзак, что необычно для него, пригласил Лепуатвена к себе домой. Лепуатвену очень понравился Бернар Франсуа; он видел в нем олицетворение старой Франции. Кроме того, они оба питали пристрастие к неправдоподобным историям. Лепуатвена спросили, почему он не был в армии, когда Наполеон завоевывал Европу. Он ответил, что на самом деле его призвали в ружейный батальон, «особый род войск, который Наполеон собирался послать в Индию, чтобы покончить там с англичанами, если бы русская кампания не окончилась такой катастрофой»