– Ага! Вот из-за таких, как вы, нас все гомосеками считают, – злорадно зашипел Блидевский.

Старик вообще не понял, о чем говорят эти двое.

– А что за бизнес на потребностях? – попыталась уточнить Валя.

– А все очень просто! – просветил ее Блидевский. – Они проституткам обоих полов корочки адвокатские делают. Согласно закону адвокат может посещать своего клиента в местах заключения и находиться с ним безнадзорно сколько угодно. Администрация исправительного учреждения обязана им отдельное помещение выделить, для того чтобы адвокат с клиентом мог с глазу на глаз пообщаться без посторонних. Вот так эти шалавы с купленными корочками клиентов своих по тюрьмам навещают. А те их трахают в предоставленном администрацией отдельном помещении. Все по закону. Думаете, это тайна? Еще они наркоту и жрачку с выпивкой туда таскают. Досматривать адвокатов запрещено.

– Да, это так, – спокойно согласился Казарян. – Еще древние императоры говорили: «Деньги не пахнут». Это хороший бизнес, доходный. А самое главное – стабильный. Когда вопросы всякие решаешь, проблемы часто возникают. Да и по-разному с доходом получается. Бывает, что легко и быстро сработаешь, а бывает, и долго. Занес деньги одному – а его завтра сняли, и не успел он человеку помочь. Бывают такие, которые просто берут деньги и не делают ничего.

– А! Это как в анекдоте! – радостно уточнил Блидевский.

– Каком анекдоте?

– В простом анекдоте. Вы знаете, чем взяточничество отличается от коррупции? – продолжил Блидевский. – Взяточничество – это когда берут деньги и подарки за то, что должны делать бесплатно или за меньшие деньги, а коррупция – это когда берут деньги и ничего не делают.

– Ну, это редко бывает. У нас все люди проверенные, – возразил Казарян.

– Тамик, а у вас действительно проститутки обоих полов по тюрьмам ходили? – поинтересовалась Валентина.

– Да, и так и так было.

– А зачем мальчиков в тюрьмы отправляли? Там же, кажется, свои петухи есть?

– Есть, милая. Но гигиена. Наши мальчики без тюремного запаха. Да и выглядят они получше, чем Машки на парашке.

Все вздрогнули от сильного удара в дверь. Некая успокоенность от крепости оконной решетки и металлической двери улетучилась как дым на ветру. Уже не обращая внимания на рвущихся сквозь окно мертвяков, люди кинулись двигать тяжелый диван к двери. Дверь сначала загородили шкафом с безделушками, а потом подперли его тяжелым диваном. Пока они толкали мебель, удары сыпались на дверь практически постоянно. Потом они опрокинули набок стол и поставили его вертикально, заслонив им окно. Стол привалили двумя креслами. По натянутой коже поверхности столешницы скребли мертвые руки. Слышался треск раздираемой обивки. Скрежет зубов и скуление трупов вкупе с их вонью просто сводили с ума. От ужаса хотелось непрерывно орать – так было страшно.

Люди тяжело и затравленно дышали. Хотелось бежать, дико крича от ужаса, но такой роскоши у них не было. Валентина жалобно всхлипывала. Кирилл ее успокаивал.

Казараян ползал по полу, разыскивая зажигалку. Рядом с ним ползал Блидевский. Вдруг лучик света раздвинул мрак комнаты.

– У меня сотовый с собой, – пояснила Валентина.

Она держала в руках изящный золотой Vertu. Свет экрана телефона разгонял темноту. Казарян вытащил из кармана пиджака свой телефон, но его аккумулятор уже сел и телефон отключился. Кирилл свой телефон разбил, а у старика сотового вообще не было. Адвокат долго перебирал свою одежду, но сотового телефона так и не нашел.

Пока тот сосредоточенно рыскал по карманам, Казарян собрал светильник из полной бутылки виски и ленты из рыхлой толстой ткани, оторванной от прихваченной из подсобки половой тряпки. Он зажег импровизированную лампу и долго настраивал пламя с помощью ножниц. Светильник больше напоминал всем известный коктейль Молотова. Осветительный прибор чадил, но в колышущемся полумраке было намного лучше, чем в кромешной тьме.